на первого сержанта предостерегающие взгляды. Молчуны угрюмо сидели в углу, откинув капюшоны, но лица пряча в тени.
– Зачем звали? – Хриплый голос Туза неожиданно громко прозвучал в наступившей тишине.
– Ты что, простудился, сержант? – удивленно вскинул брови капитан.
Если и простудился, то болеть долго ему, похоже, не дадут. Молчуны зашевелились в своем углу. Тет, сохраняя каменное выражение на лице, протянул стрелу капитану. Стрела была та самая, Туз без труда опознал ее со своего места. Может, и не стоило ему вмешиваться в историю с рыжеволосой ведьмой. Смерть – все равно смерть, легкая она или мучительная. Наверное, им двигало тогда чувство вины – недоглядел. Да и женщина, похоже, его не выдала, иначе Тет разговаривал бы сейчас по-другому. Сидя под ненавидящими взглядами молчунов, Туз пришел к выводу, что поступил правильно. Не заслужила рыжеволосая таких мук на радость подонку Тету.
Лось небрежно вертел стрелу в руках:
– И что я, по-твоему, должен с ней делать?
Тет, не отвечая капитану, впился круглыми немигающими глазами в Туза. Сержант напружинился как перед прыжком, но глаз не отвел. Кишка тонка у молчуна сломить волю меченого.
– Эту стрелу мы извлекли из тела приговоренной, – бесцветным голосом заметил Хор, второй молчун Башни, широкоплечий приземистый мужчина с красноватыми рыбьими глазами. – Как видишь, стрела наша, и выпустил ее либо сам сержант, либо кто-то из его людей. Они были в тот день на стенах.
Жох, первый лейтенант Башни, присвистнул и взял у капитана стрелу. Туз незаметно нащупал на поясе рукоять кинжала и бросил короткий взгляд на двери. До двери было три прыжка и удар клинка в грудь Бульдога.
– Все это еще доказать надо, – запальчиво бросил Ворон. – Мало ли кто мог стрелять.
Но слова третьего лейтенанта звучали неубедительно, он сам это понял и замолчал, отвернувшись и от молчунов, и от Туза. По лицу капитана трудно было понять, о чем он думает в эту минуту. Во всяком случае, все хорошо знали, что дело не в убитой кем-то женщине, причины нынешнего конфликта лежат куда глубже. Вот только захочет ли Лось греть руки у костра, из ничего разжигаемого молчунами?
– Пожалуй, тут нечего доказывать, – усмехнулся Жох. – Непонятно только, зачем Тузу понадобилось совершать столь серьезный проступок. Руки, что ли, чесались, сержант?
Жох с любопытством посмотрел на Туза, словно видел его впервые в жизни. В серых, навыкате глазах его читалось недоумение и осуждение. Жох всегда ладил с молчунами, а, по мнению Туза, первый лейтенант просто побаивался Тета.
– Это не проступок, лейтенант, – возразил первый молчун Башни. – Это преступление. И наказание за него – веревка.
Тридцать ступенек вниз, двести шагов по каменным плитам двора и надежные друзья у ворот. Туз взглянул прямо в лицо капитана – неужели Лось не понимает? Будет кровь, много крови, но лицом Башни никогда не станет рыбья морда молчуна.
– По-моему, это уж слишком, – фыркнул второй лейтенант Рябый. – Возможно, Туз заслуживает порицания за недосмотр, но