«Пусть и римлянам достанется все, что они желают мне, – ответил варвар, который уже был в курсе дела, и гневно повернулся к Вигилию: – Бесстыдное животное, как ты осмелился явиться сюда, зная, что обязан следить за соблюдением условий мирного договора! Разве я не говорил тебе, что больше не буду принимать послов, пока не получу всех беглецов!» Вигилий ответил, что они привезли с собой семнадцать беглецов, и больше никого в империи не имеется. Но эти оправдания вызвали у Аттилы новый приступ ярости. «Я распну тебя и брошу стервятникам!» – кричал он. Что же касается беглецов, он объявил, что еще много таковых скрывается в империи, и заставил своего писца зачитать их список, после чего приказал Вигилию отправляться вместе с Эславом, одним из командиров Аттилы, и сообщить Феодосию, что должен потребовать немедленного возвращения всех беглецов, которые оказались на территории империи со времени Карпилио, сына Аэция, кторый был у него в заложниках. «Я никогда не потерплю, – сказал он, – чтобы мои рабы поднимали оружие против меня, как бы им ни помогали те, у кого они искали убежища… Какой город, какую крепость способны они защитить, когда я решил захватить их?» После этих слов Аттила успокоился; сообщив Максимину, что приказ об отъезде касается только Вигилия, он попросил посла остаться и подождать ответа на письмо императора. Встреча завершилась церемонией преподнесения и принятия подарков от римлян.
Вигилий конечно же должен был догадаться, что означает его изгнание. Хотя, возможно, он был слишком самонадеян и глуп, чтобы понять это. Во всяком случае, он ничего не рассказал своим спутникам и впал в растерянность из-за того, что Аттила изменил отношение к нему. Вся эта ситуация серьезно обсуждалась в римском лагере. Иордан предположил, что о глупом поведении Вигилия в Сердике было доложено Аттиле, что и разъярило его. Максимин не знал, что и думать. Пока они обсуждали эту тему, появился Эдекон и отвел Вигилия в сторону. Скорее всего, гунн решил, что того надо успокоить. Он заявил, что по-прежнему сохраняет верность плану Хризафия. Более того, видя, каким дураком оказался Вилигий, он рассказал, что сам поспособствовал его изгнанию, чтобы дать переводчику возможность вернуться в Константинополь и получить обещанные деньги якобы для нужд посольства и покупки продуктов. Вряд ли Вигилий ему поверил, во всяком случае надолго; через несколько часов Аттила прислал распоряжение, что никому из римлян не позволяется ничего покупать у гуннов, кроме того, что совершенно необходимо для жизни, – ни коней, ни других животных, ни рабов, ни выкупать пленников. Вигилий отбыл со звучащим в его ушах приказом, чтобы выполнить безнадежную, как он должен был понимать, миссию.
Через два дня Аттила снялся с места и направился в свою столицу. Римские послы, подчиняясь указаниям проводников, назначенных гуннами, последовали за ним. Едва они прошли небольшой отрезок пути к северу, как им было приказано оставить караван Аттилы и идти другим путем, потому что, как им было сказано, вождь хочет добавить