и, найдя нашего возчика, спросил, кто такие мои спутники. «Этот синьор – адвокат, – отвечал он, – а одна из дам, не знаю, какая именно, – его супруга».
Возвратившись после этого в комнату, я из вежливости лег первым, чтобы дамы могли без стеснения разоблачиться, а утром встал прежде всех и не возвращался до тех пор, пока меня не позвали к завтраку. Нам подали отменный кофе, который я изо всех сил расхваливал, на что более привлекательная из дам обещала такой же в продолжение всего путешествия. После завтрака явился цирюльник, и адвокат стал бриться; закончив с ним, нахал предложил мне свои услуги, однако я отказался. Он пробормотал, что носить бороду неопрятно, и удалился.
Когда мы разместились в экипаже, неаполитанец заметил, что все цирюльники отличаются наглостью.
– Надо еще доказать, – заметила красавица, – действительно ли носить бороду нечистоплотно. Я думаю, этот цирюльник просто глуп.
– И к тому же, – сказал я, – разве у меня есть борода?
– По-моему, да, – ответила она.
– Дорогая жена, – сказал адвокат, – тебе лучше помолчать. Возможно, синьор аббат направляется в Рим, чтобы стать капуцином.
Его острота заставила меня рассмеяться, и я парировал тем, что у меня пропало такое желание при виде его супруги.
– О! Вы ошибаетесь, моя жена, наоборот, обожает капуцинов, и чтобы понравиться ей, вы должны изменить свои намерения.
Сии фривольные предметы повлекли за собой всякие другие. Так за приятной беседой мы провели весь день. Вечером остроумный и непринужденный разговор послужил нам возмещением отвратительного ужина, поданного в Гарильяно. Зародившееся во мне чувство усиливалось благодаря сердечности той, которая пробудила его.
На следующий день, как только мы разместились в экипаже, милая дама, обратившись ко мне, спросила, намереваюсь ли я задержаться в Риме до возвращения в Венецию. Я ответил, что, не имея никаких знакомств, опасаюсь остаться там в тоскливом одиночестве.
– У нас любят иностранцев, – возразила она. – Я не сомневаюсь, вы произведете отличное впечатление.
– В таком случае, мадам, надеюсь, вы позволите мне засвидетельствовать вам мое почтение.
– Вы окажете нам честь, – ответил за нее адвокат.
Я не сводил глаз с его очаровательной жены – она покраснела, но, казалось, не замечала моего пристального взгляда и продолжала беседу. День прошел не менее приятно, чем предыдущий. Мы остановились в Террачине, где нас поместили в комнате с тремя кроватями, двумя узкими и одной большой, стоявшей посредине. Естественно, что сестры должны были спать вместе и поэтому заняли широкую кровать. Они улеглись, пока мы с адвокатом беседовали, сидя к ним спиной.
Адвокат нашел свою постель по приготовленному уже ночному колпаку. Оставшаяся для меня стояла не далее одного фута от большой, я заметил, что предмет моих вожделений оказался с моей стороны, и без всякого самодовольства счел этот факт плодом не только чистой