сахара и водки. Уже через пару часов помощник красноярского полицмейстера усадил его в большую плоскодонную илимку, наказал команде стараться и взял под козырек. И лодка отправилась в путь.
Алексей Николаевич впервые плыл на таком экзотическом транспорте и с любопытством смотрел по сторонам. В попутчики ему достался штабс-капитан резервных войск Сухобрус, который возвращался к себе на кордон. Офицер давал питерцу пояснения.
Перво-наперво гостя удивил экипаж илимки. В нем было четыре гребца и рулевой. На веслах сидели бабы и девки, а единственный мужчина правил. Слабый пол оказался весьма даже сильным: крепкие чалдонки быстро гнали большую лодку по течению. Рулевой, жилистый и коричневый от загара, едва успевал маневрировать. Енисей возле Красноярска не набрал еще ширины, но несся на север стремительно.
Посреди илимки была устроена будка из ивовых прутьев, в которой расположились пассажиры. На корме повизгивали четыре собаки.
– А они зачем? – спросил сыщик у штабс-капитана.
– Как же! Это вниз легко лететь. Особенно когда поднимется попутный ветер и можно будет поставить парус. А вверх другое дело – тяжело против течения. Вот тогда собаки и пригодятся. Они потащат илимку, как бурлаки – по берегу, на веревках. А чалдоны пойдут пешком.
– Вот скажите, к слову – что за люди ваши чалдоны? – начал от скуки длинный разговор питерец. – Я имел с ними дело в Забайкалье, а здесь они какие-то другие.
– Не знаю, как на той стороне Байкала, а у нас думают так: чалдоны – это коренные сибиряки. То есть те русские, что сотни лет назад пришли сюда. Некоторые фамилии ведут свой род от Ермака и его есаулов, чем очень гордятся. Проверить родство, правда, нет никакой возможности, и скорее всего тут вранье, легенды. Почему-то считается, что казаки Ермака пришли с Дона. Про них так и говорили: человек с Дона. Потом со временем сократилось до чалдона, такое объяснение. Глупость, но верят. Народ крепкий, самостоятельный. Охотники, рыболовы, таежные следопыты. Одно плохо – сильно пьют. Что мужики, что бабы. Русских с той стороны Урала, переселенцев, чалдоны презирают и называют лопотонами.
– А почему бабы сидят на веслах, а этот прохлаждается у руля?
– Здесь так принято, – пояснил Сухобрус. – Они и на медведя ходят, честное слово! Смелые…
– А где, по-вашему, мы нагоним «Мономах»?
Штабс-капитан неопределенно указал рукой вперед:
– Поздно выступили, до Енисейска, уездного города, не догоним. Придется проскочить мимо. Жаль, там хороший есть трактир… А может, заглянем?
– Мне надо на пароход успеть.
– Мы на часок всего. Провизии так и так нужно прикупить. А пароход нагоним уже в Анциферове. Это большое село, волостное.
– Провизии-то зачем? – удивился Лыков.
– Вам, может, и незачем, а мне на пароходе не плыть и из его буфета не столоваться. До Ворогова на одной ухе не дотяну.
– Почему вам на пароходе не плыть? Там же удобнее. Вы офицер.
Сухобрус