которое издавали сорок восемь выходящих из гнезд штифтов.
– Разумеется, – продолжил Рипли, – мне пришлось доложить Отцу о таком отношении к делу. Сейчас Винсент висит головой вниз в контейнере перепрограммирования, с катетером в пенисе, шлангом для сбора твердых отходов в прямой кишке и с двумя дырками в черепе, в которые вставлены электроды.
Наконец-то штыри вышли из гнезд, и две стальные крышки, ведущие в переходные отсеки, начали открываться. Вот тут Свободный Уэрнер вновь посмотрел на Рипли.
– Конечно же, я как главный заместитель Пасечника по лаборатории… то есть мистера Гелиоса, предпочитаю находиться в «Руках милосердия», а не где-то еще. Здесь рождается будущее, отсюда начинается Миллионолетний Рейх.
Произнося эти слова, Рипли тянулся к переключателям на пульте управления. С тем чтобы только что открывшиеся двери начали закрываться. Он намеревался проскочить в один из переходных отсеков до того, как дверь закроется, в надежде, что Свободный Уэрнер не успеет последовать за ним. Только так он и мог спастись.
Будучи начальником службы безопасности, Уэрнер знал, как работает пульт управления. Но генетический хаос, который Пасечник назвал «глобальной трансформацией на клеточном уровне», наверняка изменил его мозг так же, как и тело. Потеряв умственные способности или память, а может, и первое, и второе, Свободный Уэрнер мог уже и не сообразить, как открыть наружную дверь переходного отсека, и не сумел бы добраться до Рипли.
– Не трогай переключатели, – приказал Свободный Уэрнер клокочущим, шипящим голосом.
Глава 12
Едва разминувшись со смертью в образе «Мерседеса» на залитых дождем улицах города, которому вскорости предстояло выдержать атаку обезумевших машин смерти Виктора Франкенштейна, Карсон О’Коннор захотела съесть пубой[6] с поджаренной красной рыбой, приготовленный в «Акадиане».
«Акадиана» нигде не рекламировалась. Вывеска – и та отсутствовала. Местные жители туристам об этом заведении не рассказывали. Из страха, что популярность разрушит сложившуюся там особую атмосферу, местные не очень-то делились сведениями об «Акадиане» и с местными. И если человек все-таки находил «Акадиану», значит, он относился к людям с особым складом души, которые и захаживали туда.
– Мы уже пообедали, – напомнил ей Майкл.
– Допустим, ты – в камере смертников, ешь последний раз, знаешь, что после десерта тебя посадят на электрический стул, но вдруг тебе говорят, что казнь откладывается на время, достаточное для того, чтобы второй раз съесть последнюю трапезу… и ты скажешь «нет»?
– Я не думаю, что тот обед – наша последняя трапеза.
– А я думаю, что очень может быть.
– Может быть, – признал он, – но, вероятно, нет. А кроме того, Девкалион велел нам кружить по улицам поблизости от «Рук милосердия», пока он не позвонит.
– Я возьму с собой мобильник.
«Акадиана» обходилась без автомобильной стоянки. И припарковаться рядом