все же пристрелялись и начали наносить удары по немецким судам, эффективность немецкой артиллерии заметно упала.
Неспособность разбить британский надводный флот в морских сражениях привела к бурному строительству подводного флота и развертыванию крупномасштабной подводной войны. Командиры и экипажи подводных лодок демонстрировали отвагу и умение, несмотря на закрепившуюся за ними – в большинстве случаев незаслуженно – репутацию морских дьяволов из-за торпедирования невооруженных торговых судов. (Оценка этой формы военных действий в значительной степени зависела от того, «чьего быка забодали».) Во Второй мировой войне уничтожение вражеских грузовых судов считалось вполне оправданной мерой, и многие британские и американские подводные лодки заслужили известность благодаря большому количеству потопленного ими коммерческого тоннажа. Из-за неправомерных действий немногих своих подлодок германский подводный флот получил резкое осуждение в прессе и в мировом общественном мнении, а сила духа многих моряков-подводников, сжившихся с постоянной угрозой страшной смерти, не получила должной оценки, особенно после потопления «Лузитании» – сомнительной ценности в качестве цели для торпед, но бесценной пищи для союзнической пропаганды.
Отрицательное воздействие на молодой германский флот оказали и политические события, назревавшие в стране ив 1918 году вылившиеся в революцию. Смутьяны всех мастей, пацифисты, пораженцы, социалисты и красные, имевшиеся в командах, подорвали флотскую дисциплину до такой степени, что когда адмирал Хиппер в октябре 1918 года отдал флоту приказ атаковать английский Гранд Флит под девизом «Смерть или слава!», то команды нескольких кораблей отказались его выполнить. Приказ о выходе в море был отозван, и операция отменена. Еще раньше, в мае 1917 года, на нескольких кораблях произошли беспорядки, которые вскоре переросли в открытый мятеж в Киле – большой военно-морской базе германского флота. Одновременно с этими событиями потерпело поражение, причем с огромными жертвами, армейское наступление, начатое на фронте весной, а разгром германского фронта союзническими силами осенью того же года породил настроения пораженчества и отчаяния в стране. В воздухе носилось требование мира, и отправка усталых солдат с фронта на подавление мятежных матросов в Киле закончилась братанием с ними. Во многих городах и портах взметнулись красные флаги, что воспринималось как предвестие революции.
И вот в ноябре 1918 года потрепанные колонны в серых шинелях потянулись домой с завоеванных было территорий. Они возвращались в страну, разрываемую гражданскими конфликтами, тонущую в хаосе безвластия. Но в военной среде еще сохранилось твердое ядро милитаризма; с помощью тысяч вернувшихся с фронта ветеранов, принадлежавших к среднему или высшему слоям общества, организованных в «добровольческие корпуса», был восстановлен порядок, пусть даже зачастую насильственными и кровопролитными методами.
Из этой военной контрреволюции