то состояние разрухи, в которое пришел Севастополь.
Едва вступив в должность и рассмотрев первоочередные дела, отец постарался поднять настроение населения. В частности, он организовал олимпийские игры, что было отнюдь не пустым развлечением, ибо, помимо того что население, всегда жадное до зрелищ, наконец-то вышло из домов, чтобы присутствовать при этих развлечениях, войска нашли в них физическую нагрузку, развлечение для ума и благотворную почву для пробуждения честолюбия.
Разумеется, умы оставались возбужденными; но, подобно тому как одного покушения в то время было достаточно, чтобы посеять в городе панику, точно так же один подобный жест, внешне пустой, оказывался достаточным, чтобы заставить людей задуматься и успокоить их. Поэтому матушка очень светским образом подала пример, принесший плоды: она стала кататься в карете по пустынным улицам, приказывала кучеру останавливаться перед все еще закрытыми магазинами, показывая тем самым, что можно без особого риска выходить из дому. Особенно важно при этом было, что она жена наместника, то есть, в глазах революционеров, одно из олицетворений монархической власти. Она устраивала также частые приемы, на которые общество не решалось не являться. Она основывала детские ясли, организовывала благотворительные праздники, на которых сама пела, а среди лотов выставляла подарки, присланные из Петербурга обеими императрицами; наконец, организацией развлечений она отвлекала от страха тех, кого не мог отвлечь их разум.
Помню один случай, который показывает, что эта деятельность достигала цели, но при этом была сопряжена с некоторой опасностью. Однажды вечером матушка должна была петь на концерте, организованном ею в зале Морского собрания. Днем мы с сестрой слышали из наших детских комнат, что во дворце царит оживление, превосходящее обычные подготовительные хлопоты. В тот момент нам не объяснили, что означают эти бесконечные визиты, эти обеспокоенные лица, торопливый шепот, тревожное ощущение, распространявшееся по комнатам. Концерт состоялся. Наша матушка спела. И лишь много позже мы узнали, в чем было дело.
Севастопольская полиция, прислушивавшаяся к малейшим тревожным слухам, пришла предупредить отца. От своих осведомителей в рядах революционеров она узнала, что готовится взрыв зала, если намеченное на этот вечер собрание состоится и если отец будет на нем присутствовать. Отец запретил распространять этот слух; однако он быстро разошелся по всему городу. Отсюда демарши стольких персон, которые, обеспокоенные и напуганные, приезжали уговаривать наместника отменить праздник.
Легко понять, какие чувства боролись в душе моего отца: с одной стороны, страх подвергнуть опасностям возможного покушения многочисленных гостей, пришедших по приглашению его самого и его жены, с другой – опасение показать революционерам, что их угрозы достигают цели… Тайно договориться с ними? Но как далеко может завести этот путь от компромисса к компромиссу?
Отец решил не отступать. В назначенный