этой дамы, женщины независимой и деловитой. Вряд ли та очень обрадуется, если к ней в комнату подселят соседку. Нет, конечно, ее никто не выгонит, но кому охота быть нежеланным гостем…
– Я лучше останусь дома, – мягко ответила она. – В случае чего, я вам просто позвоню.
Супруги переглянулись. Ксения фыркнула:
– Как знаешь. Главное, чтобы завтра было кому написать заявление. И наши менты тоже хороши – нет, чтобы приехать! Им, видите ли, лень… Короче, Тань, никому не открывай. А завтра прямо с утра идешь и несешь эту справку в наше отделение.
– Хорошо, хорошо. – Таня уже не знала, как избавиться от этой назойливой опеки. – Уж если со мной до сих пор ничего не случилось, то и сегодня ночью не случится. Кому я нужна?
Уже давно ей не приходилось так долго общаться с людьми. Стоило уйти соседям, как приехала Ольга Григорьевна с мужем. Таня видела их в дверной «глазок», но не открыла. Она стояла под дверью и, затаив дыхание, слушала длинные звонки. Ей не хотелось объяснять, почему она переменила свое решение дать им денег в долг. Возможно, она и сама этого не знала. Но каждый длинный звонок, эхом разносившийся по квартире, убеждал ее в одном – открывать не стоит. «Всю эту неделю они обо мне ни разу не вспомнили, – думала она, прислонившись к дверному косяку. Из щелей слабо, но ощутимо дуло, и плечо постепенно немело от сквозняка. – С тех пор, как Стаса похоронили, с тех пор, как были поминки… Ни одного звонка. Ни одного визита. Их не интересовало, как я тут живу, да и живу ли вообще? Если бы я и впрямь выкинулась с балкона – они бы узнали об этом последними. Никому не было дела до меня. Но стоило коснуться денег… Славка сразу приехал. А теперь и они…»
Звонки прекратились. Таня ясно слышала, как свекровь выговаривает мужу за то, что он не мог приехать из банка пораньше.
– Ну, и где она теперь? – раздраженно говорила Ольга Григорьевна. – Погоди, может быть, у Ксении…
Свекор что-то невнятно ответил. Таня услышала, как хлопает тамбурная дверь. В «глазке» теперь никого не было – только кипы бесплатных газет «Экстра-М», сложенных у стены напротив. Соседи укладывали здесь газеты из года в год, и Стас неоднократно с ними ругался из-за этого. «Если будет пожар – мы все изжаримся, как утки! – говорил он после очередной перепалки. – И все это топливо лежит прямо против нашей двери!» Таня вспомнила его слова, и ей стало жутко. «Он всегда боялся пожара и перед сном несколько раз проверял, выключен ли газ, погашены ли окурки в пепельнице… Неужели человек может предугадать, какой смертью умрет? А я боюсь высоты… Так может, не сопротивляться судьбе? Открыть балкон и шагнуть…»
Таня отпрянула от двери. На площадке раздались громкие голоса, и мгновение спустя звонки в ее дверь возобновились с прежней регулярностью. Она слышала взволнованный голос Ксении:
– Только что была дома. Таня! Таня!
Ксения несколько раз ударила в дверь то ли ногой, то ли кулаком и продолжала нажимать на звонок. Ее голос звучал все громче и истеричнее – она легко заводилась:
– А может, Татка