отвечала несчастная. – Ничего. Я только испугалась.
Миссис Клеменс бесстрашно обернулась ко мне с негодованием, за которое я тут же проникся к ней уважением.
– Мне было бы очень стыдно, если бы я заслужил ваш гнев, – сказал я. – Но я не заслужил его. Я испугал ее без всякого намерения. Она видит меня не в первый раз. Спросите сами, и она вам скажет, что я не способен нарочно напугать ее.
Я говорил очень отчетливо, чтобы Анна Катерик тоже услышала и поняла, и увидел, что смысл моих слов дошел до нее.
– Да, да, – сказала она. – Он был добр ко мне однажды, он помог мне… – Она зашептала на ухо своей подруге.
– Вот как! – сказала удивленно миссис Клеменс. – Конечно, это меняет дело. Простите, что я так грубо разговаривала с вами, сэр, но согласитесь, что со стороны это выглядело подозрительно. Я сама виновата больше вас: потакаю ее затеям и отпускаю ее в такое пустынное место одну. Пойдем, дорогая, пойдем теперь домой.
Мне показалось, что добрая женщина боялась возвращаться на ферму в такой час, и я предложил проводить их через пустошь. Миссис Клеменс поблагодарила, но отказалась, говоря, что по дороге они, наверно, повстречают работников с фермы.
– Простите меня, прошу вас! – сказал я, когда Анна Катерик взяла за руку свою подругу, чтобы уйти.
Я был так далек от намерения напугать и растревожить ее. Сердце мое заныло, когда я вгляделся в ее грустное, бледное, взволнованное лицо.
– Я постараюсь, – отвечала она. – Но вы слишком многое знаете. Думаю, что теперь я всегда буду бояться вас.
Миссис Клеменс бросила на меня быстрый взгляд и сочувственно покачала головой.
– Доброй ночи, сэр, – сказала она. – Вы ни в чем не виноваты, я знаю, но лучше бы вы напугали меня, а не ее, бедную.
Они сделали несколько шагов. Я решил, что они уходят. Вдруг Анна Катерик остановилась и сказала своей подруге:
– Подождите минутку, я должна попрощаться.
Она вернулась к могиле, с любовью обняла памятник и поцеловала его.
– Мне уже лучше, – вздохнула она, спокойно глядя на меня. – Я вам прощаю.
Она снова присоединилась к миссис Клеменс, и они покинули кладбище. Я видел, как они остановились у церкви и обменялись несколькими словами с женой причетника, которая вышла из дому и ждала, наблюдая за нами издали. Потом они побрели по тропинке, ведущей в степь.
Я смотрел вслед Анне Катерик, пока она не растаяла в сумерках, – смотрел ей вслед с такой щемящей грустью, будто в последний раз видел в этом мире печали и слез женщину в белом.
XIV
Через полчаса я был дома и докладывал мисс Голкомб обо всем, что случилось.
Она слушала меня от начала до конца с глубокой, молчаливой сосредоточенностью. В женщине ее темперамента это было сильнейшим доказательством того, какое впечатление произвел на нее мой рассказ.
– Я теряю голову, – вот все, что она сказала, когда я закончил, – я теряю голову, когда думаю о будущем.
– Будущее зависит от того, какую пользу мы сумеем извлечь