когда она остается одна в своей комнате. И вид у нее тогда делается суровый и враждебный по отношению ко всем членам семьи, а в особенности к гостю; ничем ей угодить нельзя, все ей кажется неудачным и всем тяжело с нею.
Но такова уже была удача этого дня. Катерина Сергеевна ни одним словом не протестовала. Она только усомнилась, будет ли приезжему удобно в угловой комнате, и выразила удивление по поводу того что у Бакланова появляются приятели, о которых она никогда ничего от него не слыхала.
– Не было случая сказать! – заметил Николай Алексеевич. – А Рачеев не только приятель мой, а и друг… старинный друг!
– Ах, я плохо верю в старинную дружбу, о которой за пять лет ни разу не вспомнили! – промолвила Катерина Сергеевна. – Откуда он и зачем? Он литератор?
– Очень мало. Помню его две-три статьи, ничем, впрочем, не замечательные. Он живет в своей маленькой усадьбе, неподалеку от тетушки Марьи Антйповны.
– Что же у тебя с ним общего?
– Как что? Во-первых, прошлое. Мы вместе были в гимназии и в университете. А потом – убеждения, взгляды… Он ярый народник и притом – на практической почве. Я слышал, что там, в деревне, он деятельно осуществляет свои убеждения.
– Вот как? Первый раз в жизни вижу человека, который не только высказывает, но и осуществляет свои убеждения! – с легкой иронией в голосе заметила Катерина Сергеевна. – Это занимательно… А впрочем, этот Рачеев, наверно, очень скучный человек.
– Наперед ничего не обещаю! – благодушно промолвил Бакланов, пересев на широкий, мягкий диван и наслаждаясь сигарой.
– Разве вот для Лизы он послужит источником откровений: она ведь тоже большая народница в модной шляпке!..
Слова эти были сказаны, однако ж, нисколько не обидным тоном. Катерина Сергеевна нередко подшучивала над Лизой. Они жили дружно и никогда не ссорились. Происходило это, может быть, оттого, что Лиза умела терпеть и уступать. Когда на Катерину Сергеевну находило беспричинное а иногда зависевшее от ничтожной причины нервозное настроение и она начинала с жестоким и мучительным для нее самой наслаждением придираться к мелочам, отыскивая в них новый источник для раздражения, Лиза, очень хорошо заметившая, что протесты в подобных случаях достигают противоположной цели, глядела на все это молча, с полуулыбкой. Катерина Сергеевна ценила это, и обе женщины, столь непохожие друг на друга, уживались мирно. Ценил это и Николай Алексеевич. Когда, три года тому назад, Лиза выразила желание переселиться в Петербург и жить у них, он, разумеется, поспешил написать ей самое горячее приглашение, с прибавкой, что жена будет очень рада. Катерина Сергеевна с своей стороны тоже выразила удовольствие. Она считала, что сестра мужа имеет на это право. Но в глубине души Бакланов таил опасение, как бы это не возмутило покой их тихой семейной жизни. О сестре он почти не имел понятия. Она росла на попечении тетки, в провинции, там и училась. Оставил он ее маленькой девочкой, невзрачной, круглолицей,