познания в арабском и доскональное знакомство с тунисским побережьем, чтобы обеспечить единственную победу в первой злополучной африканской экспедиции Рожера. С тех пор он, как командующий сицилийским флотом, служил своему королю верой и правдой, на море и на суше, сделавшись в 1132 г. первым обладателем самого гордого титула, который могла ему дать его приемная родина, – эмир эмиров, верховный адмирал и первый министр королевства. Строительство церкви отнюдь не было тихой радостью его преклонных лет, а тем более – утешением после ухода в отставку. В 1143 г., когда она была основана, ему, по-видимому, было пятьдесят с небольшим; спустя несколько недель он отправился со своим флотом в новую североафриканскую экспедицию, на сей раз более успешную; а до своей смерти ему еще предстояло водрузить силицийский флаг на берегах Босфора и вернуться в Палермо со всеми секретами – и многими ведущими мастерами – византийского шелкового производства.
Однако при том, что великий адмирал и без того обеспечил себе бессмертие, все же кажется немного несправедливым, что сокращенное и более известное название его церкви увековечивает не его память, а некоего Жоффрея де Марторану, основавшего в 1146 г. поблизости бенедиктинский женский монастырь, к которому спустя примерно три века церковь Георгия была присоединена. К сожалению, изменения не ограничились именем. По внешнему облику Мартораны – таким образом, несмотря на высказанные возражения, нам придется ее называть – невозможно догадаться о ее происхождении. Некогда ее внешний облик также поражал. В Рождество 1184 г. ее посетил арабский путешественник Ибн Джубаир, возвращавшийся из паломничества в Мекку. Он писал: «Мы видели самое замечательное строение, которое нам не под силу описать, и потому мы вынуждены молчать, ибо это самое красивое здание в мире… У него есть колокольня, поддерживаемая колоннами из мрамора и увенчанная куполом, покоящимся на других колоннах. Это одна из самых чудесных построек, виденных нами когда-либо. Пусть Аллах по милосердию и доброте почтит это здание призывами муэдзина».
Глядя сейчас на Марторану, можно пожалеть, чтобы мольбы Ибн Джубаира не были исполнены. Его единоверцы едва ли общались с ней хуже, чем христиане. Само здание он бы не узнал; в отличие от соседней церкви Сан Катальдо, чьи три тяжелых купола безошибочно, хотя излишние навязчиво, выдают в ней нормандскую постройку середины XII в., эта подлинная жемчужина среди сицилийских церквей одета мрачным барочным декором. Только романская колокольня, купол которой провалился во время землетрясения в 1726 г., привлекает взоры путешественников своими совершенными пропорциями и заставляет их войти внутрь.
Внутри тоже все не так, как было. В конце XVI в. церковь перестроили и расширили, чтобы она могла вмещать всех монахинь, а в течение XVII в. эти прискорбные деяния продолжались. Западную стену снесли, прежние атриум и притвор включили в основное пространство церкви. Еще труднее смириться с тем, что в 1683 г. была разрушена главная апсида со всеми ее мозаиками и на ее месте