и несносный Георгий Плеханов.
Более захватывающей, правда не столь далеко зашедшей, оказалась судьба «Народной воли». Хотя эта организация по-прежнему делала упор на «крестьянский вопрос», ее главными требованиями являлись созыв Учредительного собрания и демократические свободы, а основным и фактически единственным средством борьбы оставался терроризм, объектом которого был царь. Чтобы успокоить собственную совесть, было решено две трети ресурсов использовать для работы в деревне, а одну треть – для террористической работы. Но это был самообман. В организации не было достаточного количества людей для ведения агитационной работы, а все активные члены были втянуты в работу по подготовке и выполнению покушений. По заявлению некоторых историков, «Народная воля» насчитывала более пятисот членов, но это явное преувеличение. Основное ядро, так называемый исполнительный комитет, составляла горстка людей, и на протяжении двух лет эти двадцать или тридцать человек терроризировали огромную империю.
Трагическая история народовольцев связана с именами Андрея Желябова и Софьи Перовской. Это они, находящие счастье в своих идеалах и готовые пожертвовать всем ради них, являются воплощением «новых людей» Достоевского. Их любовь и мужество перед лицом смерти добавляет романтический штрих в страшную историю убийства Александра, последующего суда и казни убийц.
Особое место, отведенное Желябову среди революционеров, меньше всего связано с чувством восхищения и признательности со стороны Советов. Ленин выделял Желябова как предвестника большевизма, хотя про себя считал, что геройское самоубийство народников не имело большого смысла. В 1906 году на предложение одного из сотрудников почтить память Желябова и Перовской в годовщину их казни Ленин раздраженно ответил: «Они умерли, и что? Честь им и слава, но почему мы должны говорить об этом?» А вот народу личность Желябова как предвестника большевизма была наиболее понятной. Он был человеком действия, а не писателем. Следовательно, не оставил никаких «ошибочных» теорий. Он был здоров нравственно и физически. Общеизвестно, что Желябов был, как говорится, «широкой натурой»: веселым, общительным, любил петь и танцевать и во многих отношениях был удачливее большинства революционеров. Контраст был настолько велик, что наиболее тупоумные советские историки ощущали необходимость защищать Желябова от обвинений в дамском угодничестве и всячески превозносить его заслуги перед отечеством. В отличие от таких обитателей революционного Олимпа, как импотент Бакунин и Нечаев, Желябов жил полнокровной жизнью.
Желябов, конечно, гораздо более сложная натура. Он был сыном крепостного крестьянина и до последних дней помнил об унизительном положении крепостных крестьян, и с этим был напрямую связан его революционный энтузиазм. Желябову нелегко далось решение возглавить террористическую группу, и он выговорил себе право после казни царя вернуться в деревню,