офицеры чистили эфесы и салютовали при встрече, дамам целовали ручки. Однако, за исключением немногих подозрительных и достойных жалости авантюристов, никто не покинул сцену, на которой разыгрывался сей военно-патриотический спектакль и не сел в поезд, направляющийся в Манчули.
В Лондоне вряд ли могли предвидеть неспособность Семенова привлечь соотечественников к своему делу, а потому довольно долго не замечали происходящего. Все русские, которых или о которых кто-либо знал, постоянно говорили о необходимости бороться с большевиками, и, поскольку Семенов был единственным русским – во всяком случае, единственным на Дальнем Востоке, – кто действительно это делал, подразумевалось, что он представляет некое «национальное движение». Какое заблуждение! Семенов не представлял никого кроме самого себя. Но это было вполне естественное заблуждение, и британцы продолжали, правда, все более и более неохотно, его поддерживать. За пару дней до того, как начальник военной разведки послал телеграмму с предписанием перехватить Колчака в Сингапуре, британского министра в Пекине уполномочили предоставить Семенову две 5-дюймовые гаубицы со склада охраны дипломатических представительств в Тяньцзине. Эти древние орудия, «тайно» отправленные по железной дороге, несколько дней продержали в Мукдене, пока японское железнодорожное начальство не получило приличную взятку.
Поначалу британцы считали Семенова (выражаясь языком конских скачек) самодовольным аутсайдером. Но в начале февраля министр иностранных дел Бальфур предложил американскому правительству через полковника Хауса, личного советника президента Вильсона, «поставить на Семенова», поскольку «невероятно важно поддерживать любое истинно русское движение в Сибири». Вряд ли слова «истинно русское движение» можно было отнести к собравшейся в Манчули ватаге бывших китайских бандитов, монгольских угонщиков скота, японских наемников, сербских военнопленных и казаков-авантюристов. Вашингтон отверг британскую идею из принципиальных соображений, хотя, как и Бальфур, об истинном положении дел и не подозревал. Америка все еще категорически выступала против вторжения в Сибирь, главным образом потому, что подобная политика, какую бы форму она ни приняла, обеспечила бы Японии доступ на континент.
Если Семенов не казался ценным приобретением Вашингтону, то в Москве, где Локкарт изо всех сил старался создать условия для привлечения Советской России к войне против Германии, разумеется, при поддержке союзников, атаман определенно представлял помеху. Главной целью британской политики того периода было вовлечение России в войну, чему никоим образом не способствовала финансовая и материальная помощь Британии явно контрреволюционному движению. Как отмечал Кеннан, «поддержка Семенова Францией и Британией была одной из основных причин, по которым Советы не доверяли странам Антанты».
Слишком поздно осознав, что его правая рука не ведает о деяниях левой, британское