Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны
Фердинанда Шернера, позже снискавшего славу и ставшего фельдмаршалом [62], достигли 12 сентября Львова. Это была последняя цитадель поляков. За несколько дней до этого правительство и верховное командование устроили там штаб – квартиру. Львов был окружен, но его упорные защитники стояли насмерть, несмотря на падение 15 сентября сильной польской позиции в Перемышле, расположенном западнее.
Внезапно 17 сентября, подобно разразившемуся по всему миру удару грома, части Красной армии русских (около 35 дивизий и 9 танковых бригад) вторглись в Польшу с востока. Это был смертельный удар для уже умирающей страны, организованный ранее Гитлером, хотя большинство немецких солдат о нем не знали, пока он не был нанесен. Произошел четвертый раздел Польши за время ее долгой трагической истории.
Вход в Восточную Польшу русских, встретивших непоследовательное и разрозненное сопротивление (части около двух дивизий и двух кавалерийских бригад) уже побитой польской армии вызвали некоторое замешательство в рядах двух тоталитарных союзников. В ходе некоторых воздушных атак русских были убиты и ранены немецкие солдаты. Часто происходили беспорядочные перестрелки, пока с подозрением относящиеся друг к другу солдаты двух традиционных врагов Польши не встретились восточнее рек Буг и Сан [63].
Все, что произошло позже, было концом. Маршал Рыдз – Смиглы, польский президент Игнаций Мосьцицкий и другие правители бежали (18 сентября) в Румынию [64]; разрозненные группы солдат и небольшие подразделения прятались в болотах и лесах или пробирались через границы, а ОКВ (главный штаб вооруженных сил Германии) начал сдвигать силы к Западному фронту.
21 сентября Львов сдался.
Варшава умирала.
Снаряды и бомбы уничтожали все, что было создано людьми. Тысячи жертв захоронены под обломками или в вырытых наспех могилах в городских парках. 21 сентября эвакуировались оставшиеся дипломаты; поляки натягивали еще больше заградительной колючей проволоки.
22 сентября окончательно была разрушена насосная станция, линии водоснабжения повреждены во многих местах; поляки пытались бороться с зажигательными бомбами с помощью песка, однако борцы с огнем на крышах становились добычей немецких самолетов.
23 сентября убитые лежали на улицах незахороненными; дома рушились; в Варшаве в полдень было темно от пыли и дыма: горела художественная галерея и французское посольство.
К 24 сентября было разрушено здание администрации, повреждена канализация, оставшиеся в городе колодцы осаждали длинные очереди людей, сделавших выбор между водой и возможной смертью от обстрелов. Эпидемия и голод царили на улицах; еще трепещущее мясо сдиралось с костей лошади сразу после ее поражения при взрыве снаряда; безжалостные бомбардировки продолжались [65].
Мораль была разрушена.
«Сегодня [24 сентября] впервые мы услышали, как женщины смеялись над нашей армией… «Возможно, мы будем вынуждены воевать против танков с луками и стрелами, как абиссинцы», –