обнесенный стенами. Здесь они и раскинули свои палатки и шатры. Отсюда открывался вид, наполнявший сердце гордостью, ибо Константинополь тянулся в глубь суши на добрых шесть или семь миль (почти на 10 км), а все наше войско могло осаждать лишь одни из его ворот. Тем временем венецианцы на своих кораблях подготовили лестницы, поставили баллисты и катапульты и очень хорошо подготовились к приступу. И предводители крестоносцев, со своей стороны, тоже поставили свои камнеметы и баллисты и были готовы штурмовать с суши.
Все это время наша армия не имела покоя, ибо не было ни одного часа ни ночью ни днем, чтобы какой-нибудь из боевых отрядов не стоял вооруженным у ворот Влахерна, дабы охранять осадные орудия и препятствовать вылазкам из города. Несмотря на все эти предосторожности, греки не оставляли постоянных попыток предпринимать вылазки то через эти, то через другие ворота; они совершали их так часто, что шесть или семь раз на дню всему лагерю приходилось браться за оружие. Более того, никто не имел возможности отходить от лагеря в поисках провизии далее чем на четыре арбалетных выстрела; и провизии было очень мало, за исключением разве что муки и солонины; да и этого было почти ничего. Свежего мяса войска вообще не получали, если не считать конины от убитых лошадей. Всего у войска оставалось съестного не больше чем на три недели. Наша армия была просто в отчаянном положении, потому что никогда еще столь малое число людей не осаждало какой-либо город.
В это время предводители крестоносцев разработали прекрасный план защиты. Они укрепили весь лагерь, окружив его надежной оградой из толстых деревянных брусьев и поперечин, за которыми было и надежнее и безопаснее. Все же греки устраивали вылазки так часто, что не давали войскам передохнуть. Тем не менее, едва только враги выходили из города, наши люди живо отбрасывали их прочь, и всякий раз греки несли тяжелые потери.
Однажды, когда охрану несли бургундцы, греки частью своих лучших воинов совершили против них внезапную вылазку. Наши же люди, что были в лагере, ринулись на врага с такой решительностью, что отбросили его. В ходе преследования они прижали греков вплотную к воротам, так что люди на стенах были вынуждены осыпать их градом тяжелых камней. В этой стычке был взят в плен один из лучших греческих воинов Константин Ласкарис – Готье де Нюлли взял его прямо на коне. В ходе боя Гийому де Шамплитту ударом камня сломало руку, и это было большой потерей, ибо он был весьма храбрым и доблестным рыцарем.
Я не могу назвать вам все нанесенные и полученные удары, всех раненых и всех убитых в этом бою. Тем не менее упомяну, что, когда сражение заканчивалось, на поле боя прибыл рыцарь из окружения Анри, брата графа Балдуина Фландрского и Эно; а на нем была только кожаная безрукавка, металлический шлем и щит. Но все же дрался он так хорошо, что ему была воздана великая честь.
Не проходило дня, чтобы не предпринималось вылазок, но я не могу рассказать вам обо всех. Достаточно сказать, что греки так давили на нас, что наши