к ней пристальнее. Нет, сначала он прочтет до конца.
«Все приведенное выше, – говорилось дальше, – как нельзя более верно по отношению к американскому театру. В двадцатых годах Лоренс Ленгнер и Терри Хелберн, основавшие театральную гильдию, открыли новые горизонты драмы, а в конце сороковых, занимаясь исключительно продюсерской деятельностью, преобразили наиболее американизированную из всех театральных форм – музыкальную комедию, поставив „Оклахому“. Клерман, Страсберг и Кроуфорд – трио, возглавлявшее „Груп тиэтр“, – иногда снисходили до того, чтобы ставить спектакли, однако прославились своим выбором весьма спорных, если не сказать – острых пьес, а также системой подготовки членов труппы к игре в ансамбле с другими актерами».
Да, ничего не скажешь, девочка не лжет. Она действительно подготовилась. Когда все это происходило, ее еще на свете не было.
Он поднял глаза:
– Могу я спросить вас кое о чем?
– Разумеется.
– Сколько вам лет?
– Двадцать два, – с вызовом бросила девушка. – А что, это имеет какое-то значение?
– Все всегда имеет значение, – кивнул он и с невольным уважением продолжал читать.
«Нетрудно вспомнить и другие, еще не забытые имена, но есть ли необходимость в дальнейших доказательствах? Почти всегда находился человек, кем бы он себя ни считал, принимавший на себя тяжелый труд открывателя талантов для фестивалей, на которых Эсхил соперничал с Софоклом. Именно Барбедж заботился о том, чтобы театр „Глобус“ процветал в те далекие дни, когда Шекспир принес ему читать своего „Гамлета“.
В этом длинном и почетном списке имя Джесса Крейга занимает не последнее место».
«Теперь держись, – подумал Крейг. – Мало не покажется».
«Джесс Крейг, – прочел он, – впервые привлек к себе внимание зрителей и прессы в 1946 году, когда ему исполнилось двадцать четыре года, представив широкой публике своего „Пехотинца“ – одно из немногих правдивых драматических произведений о Второй мировой войне. В период с 1946 по 1965 год Крейг поставил еще десять пьес и двенадцать фильмов, значительная часть которых пользовалась кассовым успехом и получила одобрение самых взыскательных критиков. После 1965 года ни на сцене, ни на экране не появилось ни одной работы с его участием».
Тишину прорезал телефонный звонок.
– Простите, – вежливо пробормотал он, взяв трубку. – Крейг у телефона.
– Я разбудила тебя?
– Нет, – коротко бросил он, опасливо поглядывая на девушку. Та неловко скорчилась на стуле: жалкая, смехотворная фигурка в мешковатом свитере.
– Надеюсь, всю эту ужасную ночь ты упивался сладострастными снами, в которых я была главной героиней?
– Что-то не припомню.
– Скотина. Развлекаешься?
– Угу.
– Наглая скотина, – обиделась Констанс. – Ты один?
– Нет.
– Ага!
– Можно