я застрелился бы.
Эми включает радио. Проходит двадцать минут, пять песен, а офицера Томаса Дженкса с моими документами по-прежнему нет. Если все дело в штрафе за невключенный поворотник, то куда он сейчас названивает? И что он так внимательно изучает в компьютере? Неужели все закончится прямо сейчас? На взлете? Хотя мой «Айфон» показывает, что будет ясно, небо над головой затягивается тучами. В прошлом году я уже сталкивался здесь с полицией, только тогда представился офицеру Нико как Спенсер. А если он узнает меня по фотографии? И позвонит Дженксу? И скажет: «Я знаю этого парня»? И…
– Эй, Джо, – окликает меня Эми (я уж и забыл, что она здесь). – У тебя паническая атака? Не переживай ты так. Ничего страшного.
– Знаю. Просто ненавижу копов.
– Понимаю…
Она хлопает меня по коленке и достает из дорожного холодильника бутылку содовой. Содовой! Черт бы ее побрал! Это добивает меня. Эми делает большой глоток, а я вспоминаю Бенджи, и Пич, и… кружку!
Ту самую злополучную кружку с мочой!
Чтоб ей сгинуть! Я представляю, как горничная, убираясь, ненароком задевает ее, а потом с отвращением вытирает тряпкой лужу и промывает пол с хлоркой, чтобы даже запаха не осталось. Представляю золотистого ретривера (люди, покупающие летние дома у моря, любят больших собак), который, унюхав кружку, случайно опрокидывает ее и убегает на зов хозяина, а улика просачивается сквозь половицы и исчезает; я в безопасности. Представляю кузину Сэлинджеров, мерзкую, беззаботную сучку, не вылезающую из мессенджеров и соцсетей, которая не глядя закидывает в шкаф свои драгоценные туфли от «Маноло Бланик» или сандалии от «Тори Берч», а потом слетает с катушек, заметив, что они пропахли мочой, и с омерзением выкидывает их в помойку – и я в безопасности.
Хлопает дверца. Показывается Дженкс. Сейчас он попросит меня выйти. Или начнет что-то врать. Или попросит Эми покинуть машину. Я чувствую запах его одеколона – запах неудачников. Он вручает мне документы.
– Извините за задержку. Новый компьютер барахлит.
– Да уж, технологии… – выдыхаю я. Свободен. Свободен! – Мы можем ехать?
– Только не забывайте про поворотники. – Он улыбается.
– Конечно, офицер, еще раз простите.
Дженкс интересуется, где мы живем в Нью-Йорке.
– Наверно, на Манхэттене? – с завистью тянет он.
Я отвечаю, что нам больше нравится Бруклин, там спокойнее. Гроза миновала. Господь хранит меня. От офицера несет не только парфюмом, но и большими надеждами. Я вижу его скучную жизнь как на ладони: все те мечты, что он не решился воплотить и никогда уже не решится – не из-за того, что он ссыкло или тряпка, а из-за того, что у него нет воображения. Он просто не способен представить будущее в красках, ярко и осязаемо, чтобы поднять свою задницу и начать действовать. Копом он стал лишь потому, что не надо думать, как одеться утром.
– Развлекайтесь. – Полицейский берет под козырек. – И будьте осторожны.
Я завожу машину и благодарю Господа за то, что этот чудесный день и моя жизнь продолжаются.