с людьми случилось? Чего не поделят? Во время войны не разбирали, кто какой национальности, воевали вместе, помогали друг другу выжить, – сокрушается тётя Нюра. – Мне уже восемьдесят семь лет. Повидала на своём веку всякого – хорошего и плохого, хорошего больше.
Перед войной жила я на окраине Калинина, приехала из деревни к тётке. Работала на прядильной фабрике, в передовиках, комсомолка. Жили в нашем бараке русские, карелы, татары. По праздникам во дворе накрывали стол, и за ним всем хватало места и немудрёного угощения.
Осенью 41-го немцы захватили город. Я не успела убежать, слегла в жестокой простуде. Заглянула тётя Фатима:
– Пойдём ко мне, совсем ты плохой. Прятаться тебе надо. Абзал сказал, что немцы проверяют, кто комсомолец, кто партийный, – стрелять будут. «Шакал Ванька» хвалился: уже списки немцам отдал.
Она помогла мне подняться с постели, я с трудом оделась. Фатима укутала меня в огромную шаль: «Теперь на мою Розу похожа, пойдём потихоньку».
Маленький засыпной дом Фатимы прилепился у сараев, в конце двора. Уже стемнело, благополучно, ни с кем не встретившись, миновали двор и ступили на порог скромного убежища моей спасительницы.
При мерцающем свете коптилки виднелись очертания просторной железной кровати, увенчанной горой подушек.
– Сейчас мы устроим тебя поближе к печке, – хлопотала Фатима, – теперь у нас будешь, немец не найдёт. Аллах милостив!
Её сыновья и дочь Роза ушли на фронт с первых дней. Сына Абзала в детстве сбила машина, серьёзно повредила руку и ногу. Увечье не озлобило его душу, соседи любили Абзала за добрый нрав и готовность прийти на помощь.
Фатима колдовала над отварами, поила настоями, кормила русскую девчонку. Я быстро поправлялась. Как-то вошёл взволнованный Абзал:
– Немцы обыскивают дома.
– Дочка, прятаться надо, – хозяйка открыла дверь в подпол.
– Тётя Фатима, вы из-за меня можете пострадать. Я уйду!
– Зачем так говоришь? Лезь в подпол.
Почти всё время оккупации я провела в тайнике. Не раз заходили в дом немцы, «шакал Ванька» всё вынюхивал: «Куда Нюрка девалась, не видели? Небось, в партизаны подалась. Вон их сколько у дороги на ветру качается!» Слышала, как над головой по-хозяйски стучали вражеские сапоги. Замирала от страха: когда же это кончится?
Кончилось! В декабре 1941 года фашистов выбили из Калинина. Наконец-то взглянула на божий свет… Мы с Фатимой плакали от радости, обнимались. Я прижалась к её худенькому плечу:
– Спасибо тебе, мамушка моя.
– Не забывай меня, Нюра, заходи почаще!
Я целыми днями пропадала на работе, восстанавливали разбитые цеха фабрики. Домой возвращалась холодная-голодная.
– Пойдём к нам, поешь, поспишь в тепле, – приглашала Фатима.
Вскоре пришла похоронка на Розу. Я старалась утешить, согреть Фатиму, которая относилась ко мне как к родной дочери, добрым словом и заботой. И мамушка Фатима вошла в мою жизнь, стала дорогим