где собрались выздоравливающие защитники отечества.
Среди мата, хохота и гогота Мишка чувствовал себя, как рыба в воде. Они познакомились, и сразу же подружились. Так бывает. Ребята быстро шли на поправку. Иван в своей части по совместительству с военной профессией оператора наведения был еще и художником красного уголка батареи, поэтому нарисовал красочную стенгазету для госпиталя, и оформил стенд в связи с 50-летием Советской власти, рассчитывая на поощрение. Мишка помогал, в основном, шутками и анекдотами. Он был комиссован из армии, по какой-то непонятной ребятам статье, а Иван получил отпуск на целый месяц, для реабилитации, как и предполагал. И они расстались, обменявшись адресами. Как думали, навсегда.
Приехав в родной город Алатырь, Иван сразу же направился к своей бабуле. Он шел пешком от станции, не выходя на привокзальную площадь, по шпалам. Так было проще и ближе. Слева от железнодорожной линии раскинулось алатырское подгорье, а справа тянулись в гору улочки и переулки, ведущие в город.
Бабушка встретила его слезными объятиями, усадила за стол, и потчевала, чем бог послал. Из ее рассказов он узнал, что отец пьет беспробудно после развода, мать с братиком Вовкой и новым мужем уже давно проживает в Мурманске, так что ему лучше оставаться дома, у бабушки, где он родился и вырос.
– Да я и не собирался никуда идти, бабуленька, – Иван обнял свою бабушку за плечи, и только теперь разглядел, как она усохла вся, съежилась, постарела. Ему стало нестерпимо жаль ее, да и себя тоже. Никому они с ней не нужны.
– Ничего, не плачь, не пропадем. Вот отслужу, приеду к тебе насовсем, на завод устроюсь, и заживем потихоньку, не хуже других.
Бабушка согласно кивала головой в платочке, затем ощупала его мундир, шинель на вешалке: – Добротнай матерьял-то, поди недешевый.
– Так нам все равно бесплатно выдают, – беспечно отмахнулся внук, позевывая.
– Устал поди, сейчас постелю, отдохнешь. Кровать-то твоя так и стоит на своем месте у окошка, как всегда. На кладбище к деду нашему хожу, за могилкой прибираю, – рассказывала она внуку, и он сонно кивал ей в ответ, улыбаясь. Наконец-то он дома…
Краткосрочный отпуск закончился быстро. С отцом он не увиделся, тот уехал куда-то на заработки, сотоварищи. Зато встретился с другом Борисом, на радостях они крепко выпили: бутылку водки с пивом, ерш по-нашему. Как говорили мужики, водка без пива – деньги на ветер. Потом завернули в ДК, на танцы. С кем-то не поделили девчонок, завязалась драка…
Очнулся он уже утром, дома у бабушки. Как добрел до дома, не помнил, был на автопилоте. Бабуля охала и причитала, отпаивала его рассолом, чаем с вареньем…
Вернулся в часть, и завертели-закружили его суровые армейские будни. А тут и службе конец. Аж не верилось.
Долгие годы потом ему снился иногда один и тот же сон: будто вызывают его снова в военкомат и призывают на военную службу. «Так я уже отслужил, не имеете права!» – кричит он, и слышит в ответ: «Надо отслужить еще один срок, для пользы страны. Так-то, сынок». В ужасе он просыпался,