лужа натекла метра три в диаметре, не меньше. Но Снайпер перемахнул ее легко, словно перелетел в своем пыльнике, полы которого раскрылись на мгновение подобно крыльям. Данила же перепрыгнул как учили – длинно, «рыбкой», с выходом на руки и перекатом. Перекатился – и зашипел от боли в раненом плече. Забыл в горячке.
– И что ты все то кувырком, то перекатом. Проще надо быть, естественнее, – сказал Снайпер, оборачиваясь назад и с удовлетворением отмечая, как первые сороконожки, ткнувшись в остатки плоти котяха, превратились в черные скрюченные запятые. Остальной ковер откатился назад и замер, видимо соображая, как преодолеть неожиданно возникшее препятствие.
– Учили так, – буркнул Данила, прислушиваясь к организму. Вроде липкое да теплое не потекло по руке. Значит, повезло дважды – и от сколопендр спаслись, и не придется по новой живое мясо перешивать…
– Переучивайся, – сказал Снайпер, – В бою твои фокусы никого не удивят, а автомат лишний раз долбанешь об землю магазином как пить дать. И считай, что без оружия остался. Держи – и береги его. Тогда он сбережет тебя. И пошли отсюда побыстрее, пока коврик не сообразил, как ему до нас добраться.
Данила крякнул про себя, принимая автомат обратно. Получается, Снайпер все просчитал заранее, потому и не вернул «Вал» до своего прыжка, с двумя стволами через лужу перелетая. А ведь он прав, с такой машинкой кульбиты лучше не делать. Как и с раненым плечом, кстати.
Они шли по заросшей травой тропе, которая, если Данила ничего не напутал, когда-то называлась Пятницкой улицей.
– Слушай, ты же только что…
– Убил большой кусок дерьма, – продолжил за разведчика мысль Снайпер, – И что в этом такого? Согласись, что мертвое дерьмо гораздо лучше, чем живое.
– Но как ты узнал, куда стрелять?!
– Все очень просто, – ответил Снайпер. – Если тварь большая и у нее есть ложноножки, значит, у нее должен быть если не мозг, то хотя бы ганглий, нервный центр, или на худой конец ядро. Который при раздражении должен как-то среагировать.
– И?
– Что «и»? Пасть разинет – стреляешь в пасть, глаз откроет – в глаз.
– А если ничего не разинет и не откроет?
– Тогда стреляешь куда интуиция подскажет. Все, второй номер, хорош трепаться, а то еще какую-нибудь тварь проглядим.
Некоторое время они шли молча, но вокруг было тихо, и Снайпер первым нарушил молчание.
– Знаешь, что я думаю, – негромко сказал он, вглядываясь в развалины по обеим сторонам дороги, словно плащами накрытые нанесенной землей и проросшие стволами деревьев.
– Что?
– Такое впечатление, что вся планета в этом времени воюет против людей. Деревья плотоядные, мутанты, роботы, человекообразные.
– А что говорили те, кто был здесь до тебя? Что здесь, в будущем?
– Благодать, – пожал плечами Снайпер. – Ни мутантов, ни роботов, ни растительных кровопийц. Вообще ничего. Курорт. Трава, холмы на месте этих развалин, тишина. Вода в реках чистая, воздух – хоть