можешь еще цель лезвием доработать. Клинок надежный, воткнутый меж кирпичей в стену выдерживает вес человека. В общем, любой подводной твари я не завидую, когда у пловца есть такой нож…[2]
Конечно, Данила не сомневался в словах того, кого сам назвал командиром. Но что такое нож против чудовища, мясом которого можно забить средних размеров подвал и всю зиму до отвала кормить табун боевых кремлевских фенакодусов?
Щупальце изогнулось и словно хлыст, занесенный для удара, нависло сверху, медленно закрывая просвечивающий сквозь воду диск заходящего солнца. Похоже, осьминог играл с жертвой, перед ужином наслаждаясь последним драматическим моментом удачной охоты.
И тогда Данила выстрелил. Все четыре стрелы ушли туда, в глаза, в разверстый клюв, в башку, из которой растут жадные до живой плоти отростки…
Щупальце вздрогнуло – и замерло, не достав до лица Данилы считаных дециметров. Словно открытые беззубые рты, застывшие в немом крике, раскрылись на нем бледно-розовые присоски…
А потом оно ударило, мощным хлестом рассекая воду. Уже не захватить добычу, продлевая удовольствие, а просто убить врага, причинившего боль.
Данила извернулся червем, но груз на поясе помешал сделать это достаточно быстро. Поэтому ему ничего не оставалось, как ткнуть ножом в приближающееся щупальце и рвануть его резко от себя, отводя смертельный удар.
Разведчик не отвел его, это было нереально. В воде произошло другое, неожиданное – он сам оттолкнулся от толстенного мясного бревна и отлетел в сторону, как уклейка, замешкавшаяся под плавниками стремительной щуки. Клинок, рассекший осьминожью плоть легко, словно брусок масла, тут же окутался облаком голубой крови.
А потом внизу рвануло…
Патроны взрывались не одновременно, а с секундными паузами, согласно очередности их проникновения в голову подводной твари. И каждый взрыв сотрясал тело монстра, выбрасывая кверху ошметки розового мяса и клубы крови противоестественного цвета. После третьего взрыва мимо Данилы в облаках пузырьков воздуха стремительно проплыла изуродованная челюсть чудовища, похожая на кончик сломанной костяной сабли. А четвертый, последний взрыв выбросил вверх облако чернил, которое, впрочем, разведчика не настигло – водяная воронка величаво всасывала в себя ошметки подводного ужаса, только что выплывшего из нее навстречу своей гибели.
Но это было еще не все.
Сверху, от верхней кромки надвигающегося берега, воду рассекли стремительные стеклянные росчерки. Подводную битву заметили с берега и теперь туда, где бурлила окрашенная синим и черным река, стреляли с вышек дозорные. Еще секунда-другая – и, несмотря на неразбериху, кто-то из особо бдительных стрелков разглядит в воде черную тень, напоминающую контурами человеческое тело…
Данила, уже не особо скрываясь, плыл вперед, усиленно работая ластами. Берег, такой близкий с первого взгляда, на самом деле вырастал слишком медленно.