Прохладные ключи возле капища образовали озерца, перетекавшие одно в другое, и вода в них была такой прохладной и спокойной, что по берегам в кустарнике поневоле пряталась разная нечисть, иногда подшучивающая над проходившими мимо путниками. А Боян звал эту нечисть:
– Кикимора! Кикимора! Отзовись!
И отзывалась Кикимора из зарослей кустов:
– Я Кикимора! Я Кикимора!..
Звуки сливались, и над озерцами звучало: «Я ки-ка… Я кика… Якинка…»; так и прозвали эти озерца – Якинкой. Привольно было на их берегах устраивать стирку чистоплотным жёнам, плавать уткам и гусям, брать воду для домашних нужд.
Но короткое лето в этих северных краях. Быстро закончились короткие белые ночи вместе с празднованием Ивана Купалы, и вместе с осенними сумерками подступали к посёлку тени сумрачных духов. Только плотные ставни и заборы бревенчатых изб да огонь в русской печи могли отогнать суровых потусторонних гостей.
И вот волею людей запылали под горой плавильные печи, заработали прокатчики и грузчики, кузнецы и сталевары разогнали из посёлка все тёмные силы. Застучали молоты, задымили печи, потекла трудовая жизнь – напряжённая, одухотворённая и отчаянная, всегда с надеждой на лучшие времена. Зимы были всё такие же длинные и холодные, но проходили быстрее за хлопотами, а летние месяцы – по-прежнему светлыми и тёплыми, урожаи – хорошими.
Как-то ранним утром сидел Казимир на берегу Якинки напротив главного купола собора и мастерил свирель из ивового прутика. Попробовал сыграть песню, а свирель сама собой как запоёт-запричитает! И полились странные, не похожие ни на что мелодии, и появилась из воды туманная сущность, и заговорила голосом человеческим:
– Пугано – не пугано,
Видано – не видано,
Ведано – не ведано.
Дитё человеческое, что ты желаешь?
Не пойдешь ли со мной в край иной?
Поперхнулся Казимирка, испугался, однако вовремя опомнился и говорит:
– Пойду с тобой, если ты отгадаешь мою загадку, а если нет, – будешь век мне и моим потомкам служить.
– Давай, – согласилась сущность.
Казимир загадал первую загадку:
– Отворю я хлевец, выпущу стадо белых овец…
Задумалась сущность, расползлась по Якинке сизым туманом, а Казимир уже вторую загадку загадывает:
– Лежит колода посреди болота, не гниёт, не сохнет.
Закашлялась сущность, зачавкала, ничего в ответ сказать не может, а у Казимира уже третья загадка припасена:
– Где вода столбом стоит?
Зашипела сущность, засморкалась, сгустилась и превратилась в невзрачного старичка-сморчка, домовой – не домовой, с соломенной головой, с сучками-руками, с перепончатыми ногами. Скок-поскок, подскакал к Казимиру, беличий колпак снял с соломенной головы, прищурился глазками, горящими как угольки, растянул в усмешке кривозубый рот и говорит:
– Твоя взяла,