помощь уже ждала их на станции. Незнакомца осторожно погрузили на носилки, и отвезли в областную травматологию. Очнулся он уже в палате – чистый, весь в бинтах, подключённый к различным аппаратам.
Знакомые звуки прорезали туман в его сознании, как луч солнца прорезает тучи, касаясь земли. Кто-то мыл пол шваброй, шаркая тряпкой. Вернулись и другие реальные ощущения, не вернулись только память и речь. Спала последняя пелена тумана, окутывавшая его мозг, и всё его тело напряглось – он не хотел умирать! И это было главное.
На следующее утро с обходом пришли врач и медсестра, раненый услышал их разговор и понял его, но когда его спросили о самочувствии, он не смог ответить – его речевой аппарат не желал ему подчиняться. Он услышал, что у него серьёзная травма головы, вывих плечевого сустава левой руки и травмы ног различной тяжести, не считая множественных ушибов, и потери крови. В крови его был обнаружен сильный наркотик.
На следующий день к нему пришёл парень из милиции. Но он так ничего и не узнал у раненого. Тот пытался ему что-то сказать, но только с трудом произносил обрывки слов. Тогда ему дали бумагу и вложили в руку карандаш, но он понял, что разучился писать. Да ему и писать-то было нечего, он ничего о себе не помнил.
Наутро опять пришла санитарка. Она ещё не закончила уборку, как явилась медсестра с капельницей. Санитарка спросила:
– А что, Оксана, этот глухонемой таким и останется? Жалко мужика, ещё совсем молодой.
– Да нет! Врач сказал, что травма головы не будет иметь тяжёлых последствий, но лечиться придётся долго, чтобы все функции мозга восстановились. Вот залечим ему травмы тела, а потом переведём нашего найдёныша в неврологию. Может, там и узнают, кто он такой.
Он сильно устал от их болтовни, и вздохнул с облегчением, когда женщины ушли. Смутные опасения таились в его душе, и отчасти, сам не зная почему, он не рад был, что услышал и понял этот разговор. Он почувствовал, как солёный ком слёз подступает к горлу от жалости к себе, но сжал зубы, и решил не распускать нюни. Потом на него снова навалилась апатия, и ему стало всё равно, что с ним будет дальше.
И пошла череда ночей, томительных и бессонных, полных страданий и мучительных попыток вспомнить хотя бы своё имя, и сожалений, что это пока невозможно. И дней, полных боли, уколов, перевязок, обходов и всего прочего, что получает пациент в больнице.
Он терпеливо восстанавливал свои силы, словно ящерица хвост, оторванный сорванцами. Спустя месяц его перевели в неврологическое отделение, там освободилось место. Травмы тела были ещё не совсем долечены, но его психика требовала тщательного обследования и лечения. В неврологии его положили в отдельный бокс, и он был рад этому.
После сеансов психотерапии он стал видеть разные сны. Однажды ему приснилось, что он лежит в кроватке, над ним склонилась женщина, которая напевала ласковую песенку:
– Спи, мой Павлик маленький,
Спи, цветочек аленький.
Мама