На ходу. Николай Гарин-Михайловский

парить еще не начинали… Как ей не отбиться, сердечной?

      – Да ты хоть парь ее, хоть не парь…

      – Вовсе опустился народ…

      – Тебе что? ты кормить будешь?

      – А то кто ж? – вмешался поляк. – Денег дай, а с кого их взять?

      – Денег наделают, – брать и не надо.

      – Вот на что надеется, – проговорил Логин. – Люди вон назмят, а у вас так навоз-то валяется…

      – Хоть ты ее назми, хоть не назми… Теперь скотину всю кончал, нет назма, у русского, и то нет…

      – Вам же дали лошадей?

      – Две на деревню дали… спасибо…

      – А что, твое благородие, – вызвался другой татарин, – скажи правду, кормить нынче станут?

      – Я слыхал, – ответил я, – что пошлют смотреть: у кого земля пареная вовремя да навоз возят, – того, если не уродило, кормить станут, а у кого нет, – тот иди куда знаешь, – значит, не работник на земле.

      – Мы бы все ушли, да лугов жалко. Всю землю бери, луга только бы оставил.

      – Луга, известно, – проговорил иронически Алексей, – их не сей, не паши, да и косить-то не надо, только бы уродило, денежки принесут.

      – Известно, принесут, – усмехнулся татарин.

      Моих тяжело оскорбила готовность отречься от земли.

      Когда мы, отдохнув, двинулись опять вперед, они снова возвратились к поднятой теме.

      – Ишь, собака, чего брешет, – говорил Алексей, – земли им не надо.

      – Земли не надо, – повторил Авдей и в раздумье покачал головой.

      – Татарин он татарин и есть, их бы вот к ротному нашему, он бы их живо… – сказал Тимофей.

      Когда мы проходили мимо татарского парового поля, Алексей обратил внимание:

      – Ты гляди, сев подошел, а у них земля не парена. С чего ж тут родить ей?

      – А земля-то, земля серенькая, – говорил Авдей. – Наша черная.

      – Ну как же нашу равнять, наша черная, – убежденно повторил Тимофей.

      – Только и всего, что будто избами вышли, – заметил Тимофей.

      – Экий ты, братец мой, – с сердцем проговорил Филипп. – У нас будь этакой лес, разве не такие же избы поставили бы?

      – Лучше еще, – удовлетворенно согласился Тимофей.