Белочка! Утром не стал будить. С праздником!
Обнял бережно, прямо в шубейке. Поцеловал в губы… Помог раздеться.
– Представляешь, мы уже год женаты! Так время пронеслось! Включи телек, сейчас" Изаура» начнётся!
Эля поправила волосы, посмотрела на своё румяное отражение в крохотном зеркале: хороша! Хоть и беременная.
Гера вернулся со своей первой работы. Он трудился по утрам дворником в соседнем детском саду. Уходил, когда Эля ещё спала. Работал часа три-четыре – и домой.
А часов в пять уезжал на свою основную работу – в цирк.
Он музыкант. Басист. Эля хвасталась девчонкам в школе: «Представляете, у меня муж в оркестре цирка работает!»
Если честно, с дворницкой работой – это временно. Ему нельзя, руки надо беречь.
Сейчас каникулы, по три представления в день. Уйдёт скоро, раньше обычного.
Эля погладила ярко-красную рубаху-косоворотку Геры, оркестровую. Они там, в оркестре, все сидят в таких – разноцветных, шёлковых. Там темновато, всё равно не видно, глаженая или нет. Но Эля регулярно приводит её в божеский вид. Артист всё же!
Они вместе попили чаю с тортом. Герка сказал, что притащит вечерком бутылочку, обязательно выпьет за такое событие.
– Ну, до вечера, не скучай, Бельчонок! – поцеловал он в коридоре жену.
И Эля снова осталась одна.
Одиночество – это её всегдашнее, привычное состояние. В котором даже комфортно.
В детстве часто была дома одна. То ждала маму с ночной, то бабушку, дедушку откуда-то. В старших классах гуляла одна по осеннему Ленфильмовскому парку, пинала ногой рыжие листья, любовалась небом, заросшими прудами, старинными деревами. Стихи слагались сами собой…
В институте тоже часто одна. В садике справа от Казанского. С Лермонтовым, Достоевским, Куприным. Или кто там был по программе. Усядется на лавку на мартовском солнце (предварительно купит любимое крем-брюле в стаканчике за 15 копеек на углу Невского), книга на коленках. Перерыв! Красота! Лицо вверх, хоть на чуть-чуть подставить нежным первым тёплым лучикам. На таком солнце почитай попробуй. Кругом все по двое, снуют, целуются, весна. А она одна. Но нескучно. Ей всегда было интересно самой с собой. С окружающим миром. Всегда есть о чём поразмышлять и за чем понаблюдать.
После института рванула, никому не сказав, не спросив, в горы. Одна! С рюкзаком, с одноместной палаткой. Думала: «Не сделаю этого —свихнусь». Так осточертел пропечённый летний Питер, все эти тетрадки, экзамены, зачёты —, ерунда вся эта, рутина. Горячие камни, потно, жарко. Мысли стопорятся. Воздух не движется. Жизнь замерла. Что-то надо предпринять. Голова кругом. Понятно, почему Ван Гог сходил с ума там, в жарком Арле, красил стенки мастерской и дом чумовым красками. Да и Родя Раскольников бродил по знойному жёлтому Петербургу Достоевского, душу маял…
Шла одна по горной реке, таращилась на красоты ущелья, на утреннее солнце, улыбалась от мысли, что где-то тут полтора века назад