Обычное мужское заболевание. Марина Леонидовна Сушилова

мне в глаза.

      – Уже через восемь дней я уезжаю, Вета. …а ты остаешься здесь.

      – Ну, и что. Я люблю только тебя! Мне, кроме тебя, никто не нужен. Мы будем писать друг другу письма. Ты приедешь сюда после зимней сессии, а я постараюсь отпроситься у родителей и приехать погостить к тебе в ноябре. Мне тоже будет тяжело расставаться с тобой, Игорь, но ничего не поделаешь: и тебе, и мне надо учиться.

      Успокоенный заверениями Веты, проводив ее, я отправился домой. Было решено, что Вета на следующий день придет к нам в гости, поэтому назавтра, с раннего утра мы с родителями метались по дому в приготовлениях. Родители сбились с ног. Они помнили Вету, как маленькую девчушку – сестру друга их сына, но теперь она должна была прийти в дом, как «девушка Игорька», и они старались вовсю. Дом блестел, праздничный стол сиял хрусталем и скатертью, с кухни неслись соблазнительные запахи. Отца нарядили в костюм, мама надела свое лучшее платье и серьги. Вета опоздала минут на пять. В строгом брючном костюме с собранными волосами, она казалась еще тоньше и выше. Она принесла маме букет роз и испекла торт к чаю. Родители умилились ее предусмотрительностью, усадили за стол рядом со мной и наперебой принялись потчевать желанную гостью. Мои родители были очарованы Ветой.

      Вечером, провожая гостью домой, я начал трудный разговор.

      – Вета, я хочу поговорить с тобой. Ты мне должна пообещать кое-то, а именно три вещи: не краситься, не носить коротких юбок и пересесть от Рудика на другую парту. Почему ты называешь мою просьбу «дикими требованиями»? Давай разберемся. Для чего женщины красятся и выставляют напоказ свои ноги? Для того, чтобы привлечь внимание мужчин. После моего отъезда, кого ты собираешься привлекать? – я разозлился не на шутку, вскочил со скамейки, на которую мы опустились во время разговора, и расхаживал около, объясняя.

      Вета исподлобья следила за мной. Потом тихо спросила:

      – Скажи, Игорь, а если я потребую, чтобы ты постригся налысо, чтобы на тебя девушки не засматривались?

      – Пошли, провожу тебя, – почти грубо ответил я, – я тебе поставил условие, ночь тебе на размышление, завтра сообщишь, что надумала.

      Простились мы прохладно. Ночью меня снова одолевали мысли: «При чем тут, налысо? Я же не требую от нее ничего особенного, просто, чтобы она выглядела скромнее, только и всего. А Рудик… Тут, пожалуй, ей всего и не объяснишь. Глупенькая девочка даже не подозревает, какими похотливыми мыслями может исходить этот юнец, глядя на нее, касаясь ее, сидя рядом с ней! Как объяснить ей, что мы – мужчины отличаемся в своих помыслах от них – наивных девчонок?» Уверившись в правоте своих требований, я заснул.