как до его слуха доносятся человеческие разговоры. И первое, что делает Антип, так это замирает на месте и начинает прислушиваться к исходящему со стороны холодильного отделения разговору. И это разумное решение со стороны Антипа. Вдруг это между собой ведут разговоры уже и не люди, а их неживые последствия, то тогда появление здесь Антипа будет уж точно не ко времени. Ведь они и так еле выкроили для себя время поговорить, – Людвиг большой трудоголик и не даёт им времени расслабиться, – а тут опять для них помеха.
А ведь они не от делать нечего ведут все эти разговоры, а им это насущно надо – никто же не знает, что там их впереди ждёт. А так они поговорят между собой, поделятся своими сомнениями насчёт себя: «Б**ть, чувствую, что меня в аду Элоизович ждёт!» или «А я вот уверен в обратном, меня никто и значит, ничего хорошего не ждёт», – выговорятся и им станет как будто легче. Всё-таки им не в одиночку отправляться в путь, а это уже вселяет силы и надежды.
Но как услышалось Антипу, то ведущиеся там разговоры совсем не похожи на разговоры людей уже своё отживших, а судя по всему, то те, кто там сейчас разговаривал, были людьми живыми. Они в разговоре совершенно не придавали ценности чужой жизни, где помимо самого сложного пошиба слов, часто звучали в чей-то адрес угрозы для их жизни – что-то вроде того, что голову оторву или накормлю этим подонком рыб.
Ну а Антип, отлично зная, что только при жизни человек не придаёт особой ценности этой своей жизненной данности, сделал за этих людей соответствующие выводы, – не просто живые, а интенсивно проживающие свою жизнь люди, – и больше не стал задерживаться на месте и вошёл внутрь. Ну а там его встречает картина маслом «Не ждали», правда только в исполнении кисти экспрессиониста, в стилистике новой существенности и ещё там чего такого, чем дополняют недостаток своего художества субъективно талантливые художники. В общем, его появление было полной неожиданностью для собравшихся у одного из занятых трупом столов типов, в количестве трёх единиц. Правда, не без своих особенностей.
Эти типы и сами страшно выразительно выглядели, а если к этому прибавить окружавшую их мрачную обстановку и лежащий на разделочном столе труп, то тут даже и не знаешь, за кого нужно было больше страшиться – за них или же за того глупца, кто вдруг посмел их удивить. При этом этим типам всё же было не привыкать удивляться, – они, судя по их разбитному виду, люди были бывалые в разного рода передрягах, где от удивления в глазах до жмура в тех же глазах один огнестрельный шаг, – раз они не отвалили от страха свои челюсти вниз, а только лишь дёрнулись, но не поджимать свой хвост, а за чем-то существенным в карманы. Так что естественной реакцией Антипа на направленные на него стволы пистолетов была его остановка на пороге. Где он остановился и стал дожидаться, когда его о чём-нибудь спросят и тем самым позволят раскрыть рот. Чего недолго пришлось ждать, и как только эти суровые в своей жестокости к окружающему их миру люди переглянулись, то самый крепкий из них,