и они переехали в Литтл-Винай. Их сосед Аланг был теперь единственным настоящим другом Йер, поэтому она сразу же почувствовала себя виноватой за резкий ответ.
– Ты хочешь об этом поговорить? – продолжал он.
– Об этом?
– О твоих… – он покрутил пальцем, словно хотел намотать на него слово. – Чувствах.
Она потерла висок.
– Вовсе нет.
– Держать в себе все это разочарование неестественно.
– Сам ты неестественный, – не самый удачный из ее язвительных ответов, но Аланг рассмеялся, что заставило ее улыбнуться.
– Ха! – произнес он, показывая пальцем на ее лицо. – Я думал, ты уже забыла, как это делается.
Она тут же нахмурилась, и он, застонав, откинулся спиной на шаткие деревянные ступеньки. Они сидели на их обычном месте за многоквартирным домом. На другой стороне извилистой полоски грязи, которую в Литтл-Винае называли улицей, два соседа орали во всю глотку, высунувшись из окон (так они беседовали), а на углу спал бродячий пес, вялый от сырости.
Йер подергала воротник своей рубашки, материя намокла от ее липкой кожи. Сезон дождей закончился, но влажность будет высокой еще несколько дней. В прошлом, целую жизнь назад, она могла переждать ураганы с ливнями в комфортабельном доме с регулируемой температурой, в ховере[3] с климат-контролем, и в одежде из «интуитивной» ткани. Здесь такой роскоши не было. Литтл-Винай был всего лишь кучкой строений, втиснутой между тенями сверкающих металлических небоскребов Винай-Сити и горными джунглями, занимавшими весь основной ландшафт.
– Я только хочу сказать, – произнес Аланг, приподнялся на локтях и примиряюще махнул рукой, – что если мы поговорим об этом, это может помочь.
– О чем тут говорить? Папа не позвонил ни разу с тех пор, как уехал. Что, если его ховер сломался посреди джунглей, и его съел тигр? – менее разумная часть ее сознания сомневалась насчет этой деловой поездки – возможно, это обман, и он не собирается возвращаться. Она по-настоящему в это не верила – почти, – но трудно было не драматизировать. Особенно после прошлого года.
– Ну, его бипод действительно издает такие звуки, будто его пытают.
– Это не утешает, – сказала Йер и ударила его по руке.
Аланг поймал ее палец и удержал, когда она попыталась вырваться. После короткой, не очень решительной борьбы, она смягчилась и позволила ему переплести пальцы с ее пальцами, несмотря на то, что их кожа сразу же стала влажной от пота. Он торжествующе улыбнулся.
– Ты не так уж сильно от него отличаешься, знаешь ли, – сказал он, проводя большим пальцем по костяшкам ее пальцев. У нее что-то дрогнуло в животе. – Менг в каком-то смысле стоик. Он плохо выражает эмоции.
Ее губы опять потихоньку растянулись в улыбке.
– Плохо выражает эмоции?
Он был не совсем неправ, но Аланг знал того Менга, которым папа стал после запрета андроидов. Йер знала, каким был отец раньше – до запрета, до