первыми, а рыцари – в Западной Европе. Эта победа монголов над рыцарством доказала полную возможность завоевания монголами всей Западной Европы», – калмыцкий общественный деятель, доктор Эренжен Хара-Даван «Чингис-хан. Как полководец и его наследие» Белград 1926 г.
***
Едва ль утихал порывистый ветер в спину над весенними травами Доброго поля, развевая гривы коней, притихших в ожиданье ли громового клича «Урагшаа!!!»…
Монгольская конница, как всегда, единым строем ждала противника, ждала тех, что стягивались значимо неспешно к краю силезского леса, что напротив. То были воины, облачение которых было никогда неведомо монголам, как и сами воины, о которых и были наслышаны. То стягивались германские рыцари Тевтонского ордена, рыцари ордена тамплиеров из земли франков, да рыцари воинства польского князя Генриха Благочестивого.
Монгольская конница Байдара, отделившись от основных сил, носилась с одиозностью ли ора «Урагша!!!» устрашающего, рывок за рывком проносясь ураганным смерчем вдоль берегов Вислы, Одера, над расцветающими долинами, пробуждающимися от тихой зимы, над прекрасной землёй прекрасной Польши.
А тем временем основные силы монгольской конницы во главе с самим Бато, да с самим Субудэй-багатуром, перемахнув через Карпаты, уже рысили в сторону Больших и Малых равнин венгерской земли. От них также отделился в южном направлении тумены Хадана, рванувшие через Молдавию в земли Трансильвании и дальше до берегов моря Адриатики и дальше в земли некогда расцветшей античности Великой Греции – Эллады.
И поднималась земля Польши под знаменем отважного князя Генриха Благочестивого. И поспешили на помощь бесстрашные рыцари Тевтонского ордена, рыцари ордена тамплиеров – истинно аристократы благородного духа. Дабы сойтись на Добром поле у Легницы, поле битвы против врага, укрытого тайной, как летучих воинов дьявола.
Накануне Бандар в походной кибитке весь внимание выслушивал нескольких разведчиков-юртаджи, посреди которых и был он – самый молодой юртаджи именем Баир-Сур. В едином тоне подтвердили они силу, мощь невиданных воинов, закованных в железо; воинов, сокрушающих всё и вся в лобовой атаке, в которой меч уж куда мощнее, выгоднее сабли. Потому и стоило приготовить тактику…
Ох, была ли в этом возвышенная истина красоты мужественной, когда и встали в единый строй железные кони железных воинов устрашающих шлемов, образов ли воинственных демонов? О, рыцари! Но опоздали они, ибо весенний силезский ветер дул в лицо. Могло ли это иметь значение?
Тысяча Жаргалтэ, как и другие тысячи, застыла в ожидании. Но у него особенная тысяча, которая в отличие от других состоит сплошь из монголов, а не из воинов новых народов империи. У его тысячи особенная задача. Нет, не в резерве ныне его тысяча, она вступит в битву одной из первых. Как много раз ожидал он всегда с волнением сердца каждый бой, как и этот. Но думал сегодня и о другом, что довелось увидеть накануне, но точнее кого увидеть накануне. Рядом с самим Байдаром – сыном Чагатая, внуком