за собой ко дну.
Капли старых труб эхом отдаются в тишине.
Тупик…
Тщетно продолжаю движение в кромешной тьме, и только пламя свечи, клаустрофобия и интуиция, смущенная смятением и скитанием по кругу.
Поворот направо, движение вперед.
Ржавые железные ворота, каменный пол, сквозняк…
Пламя свечи, как угасающая надежда безвозвратного ощущения света, с дрожью гаснет.
Терзания, волнение, холод.
– Отпусти!
– Тебя? Нет!!! Ты слишком уверена в правильности своих маршрутов. Ищи!
По наитию, по зову сердца, по снам и пророчествам…
Кромешная тьма.
Ступни пропитаны кровью и слизью червей.
Сырость и слякоть.
– Давай поговорим, скажи мне, что надо тебе!
– Мне уже ничего, тебе надо выбраться… Поговори с крысами, ты же любишь общаться с животными, спроси мох, ты же умеешь говорить с цветами…
– К чему все эти издевки, я не сделала ничего плохого тебе!
– Ищи, мне виднее, что сделала ты мне…
Вперед, груда костей…
– Что это? Зачем ты привел меня сюда?
– Я… понаблюдать. Как ты будешь глотать землю в предсмертных судорогах и просить меня сказать, где свет.
– У тебя просить??? Я не прошу у того, кого не знаю. Не продаю душу и не играю на костях! Наблюдай!!!
Пол, стены, тупики.
– Наблюдай, дорогой! Твоя мечта так и останется мечтой, я не буду биться в истериках, я не стану просить пощады, я не возьму ничего от тебя, но ты прав, моя интуиция и мои маршруты никогда меня не подводили. А теперь смотри на то, чего ты всегда боялся.
Стены задрожали…
Вода на полу забурлила, зашумела, собираясь в поток неудержимой силы.
Атомы, молекулы, частицы окружающего пространства наполнились светом, озаряя все вокруг…
– Ты забыл! Ты слишком долго не был!
Бушующей волной, разбивая преграды, сметая все на своем пути, оживленный сгусток воды снес старые стены скучающего лабиринта.
Воздух, свет и пенье птиц…
– Здравствуйте, родные!
А с тобой, как и с костями и крысами, говорить я не привыкла!
Чугунная голова
Звенья, шестеренки, многогранники и болты.
Клацая и брякая чугунной головою, открыл он двери пригородного бара захолустного шоссе.
Оборванные провода искрились и шипели, как утренняя яичница на завтрак перед работой.
В его пластиковых глазах застыла грусть.
Из резервуара для воздуха сочился густой сигаретный дым.
И спиртным пах его старый картуз.
Волоча за собой остатки бумажного дирижабля по полу, он знал в глубине души, что над ним сейчас смеются все немногочисленные обитатели бара и даже кошка, любимица здешних завсегдатаев.
Ему почему-то казалось, что каждая его неудачная попытка запустить себя в Космос обсуждается не только листьями и деревьями, которые следят за ним, но и по их бумажной почте передается напрямую всем жителям планеты, которые встретятся когда-нибудь