какой-то… я не знаю, как можно его назвать… лица у него видно не было, на нем была шапка, а лицо было прикрыто фиолетовой повязкой… он направил в сторону мамы пистолет и потребовал отдать все деньги, украшения и все, что имело хоть какую- то ценность… – судя по ее тону, дальше хорошего ничего не случилось. Я догадался, как развились события, и мне стало понятно, почему я ничего не слышал о ее матери.
– Так почему вы не отдали ничего?
– В том-то и дело… отец отдал свой кошелек, мамин кошелек… потом поставил меня на землю и принялся снимать с шеи свою золотую цепь, которая досталась ему в наследство от отца. Потом, когда он передал все этой скотине и попросил мирно разойтись… та … тварь … выстрелила в маму и сразу после выстрела бросилась наутек, – Эми с большим трудом давались эти слова, но, кажется, этими самыми словами она давно хотела поделиться со мной. Видно, не знала, как и когда это сделать.
– Эм… прости меня… я ведь не знал, ты никогда ничего не говорила и даже намека не давала, что с тобой такое случилось, – теперь и мне захотелось пролить слезы, я не был готов к подобному повороту истории, наверное, никто не был бы.
– Нет, дорогой… это стало только началом…
– То есть? – В моей голове разом перевернулись все мысли, и началось такое непонимание, как будто вместо мозга в черепной коробке находились какие-то катушки Теслы, которые, пытаясь упорядочить ход мыслей, начали щелкать со скоростью тысяча раз в секунду.
– Отец быстренько сообразил, что надо вызвать скорую и полицию, но именно это и стало ошибкой, как выяснилось позже… те потраченные несколько секунд стали фатальными! Она потеряла слишком много крови, врачи к моменту приезда уже были не в силах помочь, но все-таки положили ее в машину, а мы с отцом сидели рядом… он терял ее, а я наблюдала как в глазах, которые были для меня всем, потихоньку начала угасать жизнь. Она взяла меня за руку… в последний раз… обняла меня… в последний раз, и промолвила, что, несмотря на все трудности, я должна вырасти достойным человеком и не должна позволить «этому недоразумению» сломать меня… – Эми повернулась на заднее сиденье, пытаясь что-то найти. Как выяснилось, это была бутылка виски, которая начала ускоренным темпом опустошаться.
– То есть она умерла у тебя на глазах?
– Хуже… гораздо хуже… она умерла на моих руках, она умерла, прислонившись губами к моей щеке, смотря на меня… с мимолетной радостью в глазах от того, что это она… именно она попала под эту… пулю, – еще на один глоток бурбона опустела бутылка, а Эми, вытирая слезы, закурила.
– А что… как дальше было? – Вот теперь и мне интересно стало, что же было дальше и как все продолжилось.
– А дальше все было хорошо… Нет, не хорошо, наверно… как же смерть матери может быть хорошо, но я не об этом… Первое время, пока отец был в скорби, было печально и плохо, дома царила атмосфера одиночества. Ее не хватало и мне, и отцу. По старой славянской традиции мы завесили все зеркала, и от этого стало все еще более мрачным и… запустелым, я бы сказала, – она понемногу