в чёрном. И чёрный в белом. Рождается из противоположности.
– Так что же от меня нужно? – повторил вопрос Давид Маркович.
– Ты будешь работать. Это будет важная и очень нужная работа. Опасная: таких, как ты, не любит ни народ, ни ваши. Будешь получать премии. Ты подпишешь сейчас соглашение о конфиденциальном сотрудничестве. И будешь нашим сотрудником. Не сексотом, нет у нас таких должностей. Это тоже ваши «оттепельщики» придумали. Конфиденциальным сотрудником. Ты будешь искать и наблюдать чуждых. Тех, что выводится из народа. И тех ваших, кто хочет притвориться народом.
Отвечать было не нужно. Всё было решено.
Вспоминая вчерашний день, Давид Маркович не мог прогнать подленького чувства, что ему стало легче.
Соколовский – да, вот это было низко и мерзко, жаль человека, но помочь уже нельзя, сегодня уже судебная комиссия. Она могла быть с его, Давида Фельдмана, показаниями, или без них, повлиять на результат он не мог. УПБ не отпускает никого. Но важнее другое. Она могла быть лично с ним, с Давидом Фельдманом, и кто-то другой дал бы показания в отношении него.
Да, это было важнее, а подленькое чувство оставалось только забыть.
В дверь постучали.
Давид Маркович открыл. Это была девочка, дочь соседа, колхозного агронома, Семёна Ефимовича. Тот жил один и растил дочь, Давид Маркович не спрашивал, где его жена, это давно было не принято – спрашивать о таком.
Девочка восьми лет заходила за книгами, теми редкими книгами, что сохранил или сумел найти нынешний редактор газеты «Свет Конвенции».
– Я книгу вернуть пришла, – сказала девочка и протянула ему «Денискины рассказы» в потрёпанном переплёте.
– Здравствуй, Машенька, – растерянно проговорил Давид Маркович, – я тебе вечером занесу новую, у меня пока беспорядок.
– Спасибо, – ответила Маша и ушла.
В доме действительно был беспорядок после вчерашнего обыска. Но хозяин квартиры смотрел на разбросанные вещи и думал о другом. Вот. Выводится из народа чуждый, на его, Давида, глазах. Читает сомнительного автора. И хочет читать ещё.
Но не только от этого кололо под сердцем. И Давид Маркович вспомнил.
– Скоро у вас будут новости. Ждите, – сказал ему вчера вместо прощания Сергей Петрович, оперуполномоченный УПБ.
Глава 7
Хомяки
Виктории Марковне никуда не нужно было торопиться утром. Она вышла из того возраста, когда работа была обязанностью, даже по меркам места, где она сейчас жила, а работы, которой хотелось бы заниматься в радость, здесь не было. Талоны на минимум выдавали, этого минимума ей хватало, страдала Виктория Марковна лишь из-за отсутствия даже не книг – информации.
Вся её жизнь до Конвенции существовала где-то в стремнине потока новостей, сюжетов, писем и сообщений. Она привыкла чувствовать эти волны, проходящие сквозь поры кожи и дающие жизнь, радовалась, когда замечала в стриме крупинки ценного и особенно – когда замечала первой. Тогда сердце начинало стучать