Если вцепятся, так уж всеми тридцатью двумя зубами. Мне такой контингент знаком. В команде тут же пошел неприятный шепоток. Имя Осы полоскают, и вообще… Дерьмовая ситуация, Макс!
– Ты уже созрел для разговора?
– Ни для чего я не созрел! Просто говорю, что ситуация дерьмовая. Как только вернемся в Россию, – кулаки Павла угрожающе сжались, – я заставлю кое-кого прекратить эти гнилые разговорчики. Что было, то было. Проехали, Макс!
– Проехали? – Баркетов удивленно вскинул брови. – Ты думаешь, проехали? Ты серьезно, Ключ?
Некоторое время Ключевский никак не реагировал на выпад. Просто насупившись молчал, словно прикидывая что-то в уме. Наконец он с явной неохотой и уже без прежней запальчивости в голосе разомкнул губы:
– Я в первую очередь думаю о команде.
Баркетов хотел было что-то ответить, но не успел. Дверь раздевалки резко распахнулась, и в помещение стремительно вошел Батя. Как всегда, гладко зализанный и одетый с иголочки, он остановился в центре раздевалки, широко расставил ноги и заложил руки за спину. С улыбкой окинул всех взглядом.
– Значит, так, парни! – Его зычный командный голос, который произвел бы должное впечатление и на плацу, разнесся по тесному помещению. – Я не буду сегодня говорить вам никаких высокопарных слов. Не буду ездить по ушам, насколько важно для нас сегодня выиграть матч и взять необходимые три очка. Вы все это прекрасно знаете и без меня. Более того, вы знаете, что мы сильнее чехов. Ваша задача – доказать это на деле. Так идите и докажите.
– Без проблем, – отозвался кто-то из левого угла.
Баркетов не успел заметить, кто это был, но по голосу вроде бы узнал защитника третьего звена Антона Коптина. Батя улыбнулся шире.
– Я рад, что у нас нет проблем, – произнес он чуть тише. – Единственное, о чем прошу вас, парни, – это предельная концентрация и дисциплина. В первую очередь дисциплина! Постарайтесь обойтись без удалений. Чехи зачастую играют грязно и открыто идут на провокации. Не реагируйте. Не позволяйте им добиться неравноценных обменов. А к этому они и будут стремиться в первую очередь. Всем ясно?
Бате ответил нестройный хор голосов.
– Отлично! Тогда я могу быть спокоен. А теперь вперед, парни! Дайте повод гордиться вами.
Игроки один за другим поднялись со скамеек. Первым из раздевалки в направлении площадки двинулся Лосев. В качестве напутствия Батя хлопнул его по плечу. За Лосевым пошел Козорез, за ним Жамов, потом Ключевский и все остальные. Стальная рука Бати неизменно опускалась на плечо каждого проходящего. Баркетов миновал тренера предпоследним. Шествие замыкал Коптин…
Стадион был переполнен. В Финляндии любили и уважали хоккей. Российских триколоров на трибунах развевалось раза в три больше, чем чешских флагов. Обе сборные выстроились каждый у своей синей линии в ожидании гимнов. Батя занял привычное место на скамейке запасных у самого бортика. На пару мгновений его заслонила широкая спина одного из главных арбитров.
Сначала грянул гимн