Аббатства нескольких старых священников, бывших его учителями в коллеже Людовика Великого.
Дантон, бывший министром юстиции, в это время также выдал несколько заграничных паспортов ряду лиц, среди которых был Талейран, паспорта выдавались в том числе явным роялистам, позднее это заставит задуматься. Но более масштабного вмешательства не последовало…
Совет Парижской Коммуны пытался придать погромам некоторую управляемость, и даже видимость законности, направляя в тюрьмы своих делегатов.
Поначалу пресса Жиронды восхваляла эти убийства, как избавление от изменников в тылу, но увидев в них шанс обвинить своих политических оппонентов в беззаконии и жестокости, уцепились за этот факт уже через три недели, на заседании 25 сентября.
Эти крайне жёсткие атаки Жиронды на якобинцев историки позднее назовут даже «несостоявшимся Термидором»…настолько высока была вероятность погибнуть у Робеспьера, Дантона и Марата одновременно.
Сторонники Бриссо и Верньо оказались хитрее, устранившись совсем.
Лидеры Жиронды Бриссо, Верньо, Гюаде, Жансоннэ крайне агрессивно нападали на якобинцев, пытаясь добиться ареста и логически последующей казни Марата, Дантона и Робеспьера одновременно, якобинцам удалось отбить атаки и отвести основные обвинения. Доля их вины в этом деле, безусловно, имела место, но жирондисты решили возложить на них ответственность решительно за всё…
Интересно иное, Якобинский клуб, в котором Неподкупный имел огромный моральный авторитет и вес, вопреки всему, не поддержал агрессивный выпад Робеспьера в сторону Жиронды и призвал к единению всех верных революции и Республике сил, независимо от оттенка окраса.
Даже импульсивный и резкий Марат вдруг заявил о «новом курсе» на примирение всех революционных сил и о своем неприятии анархии и раздора в опасный для Республики час. Его внезапному миролюбию немало способствовали люди из его ближайшего окружения, они буквально ходили за ним… Дантон готов был подать руку лидерам Жиронды…
Но те высокомерно и презрительно отвергли мирные предложения якобинцев, этих, как жирондисты их крестили «защитников нищей черни».
И так агрессивно вели себя именно те люди, которые в своих речах и сентиментальных мемуарах, написанных уже в тюрьме, всегда позиционировали себя как «благородных гуманистов и миротворцев»…
10 августа 1792. Норбер с друзьями в Тюильри..
Шумная кричащая толпа заполняла улицы, более всего было в ней бедно одетых людей, вооруженных ружьями и саблями, это парижане из рабочих кварталов Сент-Антуан и Сен-Марсо и смуглые как ирокезы энергичные южане из Прованса, федераты. Можно заметить, что двигались люди весьма организованно, совсем не стихийно.
Стройными рядами шли длинноволосые мускулистые парни в красных колпаках, вооруженные саблями, пистолеты за поясом, с пиками наперевес , многие были вооружены ножами, привязанными к длинным палкам.
Красавцы! На губах Куаньяра против воли возникла добродушная