Норбер поднялся из-за стола и громко произнес, опустив руку на его плечо, – гражданин Симез.. граждане.. именем Республики вы арестованы.
Люди Куаньяра поднялись из-за своих столов, где старательно изображали обычных посетителей и окружили их, но итальянец всё же отреагировал быстрее, змеиным броском он приставил столовый нож к горлу Норбера. Его люди замерли…
Рука д Алессио дрожала от ненависти, кипельно-белый пышный галстук якобинца окрасился кровью. На секунды лицо Куаньяра исказилось от боли, порез был не опасным, но весьма чувствительным.
– Раньше умрешь ты, якобинская тварь, если не прикажешь своим людям пропустить нас!
Обхватив Куаньяра за шею и прижимая нож к его горлу, д Алессио подталкивал его к выходу.
– Господа…, вам… отсюда не выйти…, бросайте оружие! – голос Норбера звучал придушенно, но вполне уверенно, только обозначившиеся скулы и блеск глаз выдавали нервное напряжение.
Посетители кафе замерли, одни с живым любопытством, другие с ужасом…
И всё же кто-то из агентов Комитета оказался за спиной роялистов.
В следующую секунду прогремел выстрел, нож, звеня, упал на плитки пола, д Алессио тяжело рухнул на стол лицом вниз, на белой скатерти медленно расплывалось кровавое пятно…
Двое других, перепрыгивая через столики и расталкивая посетителей, рванулись к выходу из кафе.
Схватившись за горло и вытянув вперед руку, Куаньяр зло прохрипел:
– Идиоты! Он был нужен живым! Поймайте этих ублюдков! Живее!! Венсан, Жакоб, останьтесь!
Куаньяр мерил обоих бешеным взглядом, резко контрастирующим с его ледяным тоном:
– Какая сука застрелила д, Алессио?!
С минуту оба неуверенно молчали, затем Венсан сделал шаг вперед:
– Стрелял я, гражданин Куаньяр. Я подумал, еще секунда и он зарежет вас…
Неловкость удалось подавить и злоба, наконец, нашла выход:
– Гуманист, мать твою… Жан-Жак Руссо…думать моё дело и если они уйдут от трибунала я тебя… как последнюю …, я тебе… выпишу билет в один конец до этой самой площади… пошли вон!!
Выплеснув гнев, он успокоился за одну секунду, лицо приняло обычное неподвижное выражение.
Неблагодарный мерзавец? Да, вышло неловко. Не надо было красоваться, экспромт мне никогда не удавался. Но теперь пусть думают, что хотят. Всю жизнь упрекали, что идол бесстрастный и бессердечный, а вот же как пробило! Неизвестно, что решит теперь Комитет.. уж очень они хотели пообщаться с сардинцем.. потрепал он нам нервы…попил он нашей крови за эти полгода…
Пошатываясь, Норбер вернулся к столику. Гражданка Луантэн онемела от ужаса. Ему было очень неловко оттого, что девушка стала свидетельницей этого неожиданного взрыва бешенства. Не испортила ли эта хамская реплика общего впечатления? Возможно…
– Простите, это мой служебный долг. Вы, думаю, уже собирались домой? Позвольте мне проводить вас?
Девушка была очень бледна.
– Хорошо, гражданин.. Этот человек мог убить вас…Очень больно? – жестом сочувствия она слегка коснулась