горожанин, оказавшийся в сельской местности.
– Вы сейчас здесь ничего не выращиваете?
Милдред улыбнулась.
– Уже тридцать – сорок лет, как нет. С тех пор как из Европы и Америки начали привозить дешевое зерно, а фермеры уехали на заработки. Тут стали сажать лес и разводить коров. Что ж, придется какое-то время обходиться без американского зерна. Хорошо, что тут еще полно народу, которые помнят старые деньки…
Они обсудили другие практические моменты. У солдат были кое-какие медицинские препараты, но мирные жители тоже получили ранения, а запас лекарств был ограничен. Надо было собрать одну общую аптечку и все распределить. Электричества не было – впрочем, его и так успели провести далеко не во все поселения. В усадьбе были свои генераторы, но их требовалось заправлять, а запасы топлива пополнить было негде, так что существовал риск скоро остаться без света. Вода – вечная проблема, но в Эбботсдейле были старые колодцы, которые при определенных усилиях можно было откопать…
Путешествие затянулось, и Фрэнк почувствовал, что теряет силы. Он, в конце концов, провел две ночи без сна. Стараясь унять дрожь, он обхватил себя руками. Травмы, которых он до этого не замечал, вдруг заявили о себе: растянутая лодыжка, вывихнутое плечо. Вокруг него расстилались зеленые холмы, мир был таким же, как и всегда, и все же Фрэнка преследовало чувство, что все нереально, что все это лишь ширма, которая может упасть в любой момент, обнажив мир безумия и увечий, куда его затянуло прошлой ночью.
Милдред внимательно посмотрела на него.
– С вами все хорошо?
– Ничего такого, чего не мог бы вылечить крепкий виски… – услышал он собственный голос словно издалека.
К своему ужасу, Фрэнк обнаружил, что плачет.
Милдред Триттон остановила повозку, что-то тихо сказала Верити, и та перебралась поближе к Фрэнку и приобняла его. Через какое-то время слезы перестали течь у него из глаз, и он провалился в полудрему.
21. В Эбботсдейле
Наконец они добрались до деревни. Фрэнк отрешенно смотрел на церковь, построенную не больше полувека назад, на новую школу, на отгороженный участок общей земли. Эбботсдейлу все еще было далеко до того, чтобы называться городом, но социальный и технический прогресс девятнадцатого века принес большие перемены в местечки вроде этого.
Повозка замедлила ход возле красивого усадебного дома, старинного здания в стороне от дороги. Во дворе были свалены в кучу винтовки, револьверы и даже ракетницы: их накрыли брезентом – видимо, чтобы спрятать от марсианских глаз. Когда врачи, санитары и медсестры выбрались из повозки, ворота усадьбы открылись, и выехали двое разведчиков на велосипедах. Они, вихляя колесами, покатили к Амершему, и вслед им неслись насмешки врачей:
– Давайте, ребята, поднажмите!
– Что, скучаете по мотоциклам?
Милдред причмокнула губами и повернулась к Фрэнку:
– Ну что ж, вот мы и здесь – к худу, к добру ли, не знаю. А теперь не пугайтесь, когда зайдете в дом: спаниели – совершенно безобидные псы,