и покраснел от переживаемого заново давно прошедшего события.
Экран в голове зависшего над столом мужчины в форменной куртке зарябил и сам собой закрылся. Подняв стопку с водкой к лицу, он с горечью посмотрел на неё, но не выпил. В шуме разгорячённой разговорами компании уже трудно было понять слова человека, последним видевшего и слышавшего усопшего:
– Сказал Семёныч о счастье, голову так опустил и словно уснул, – бормотал опьяневший от спиртного и невыразимого словами горя человек, – Ну, я тревожить не хотел. Я ж не знал, что ему плохо стало. А когда скорая приехала, уже всё.
Голос рассказчика покачнулся. Грузный и неопрятный охранник хотел ещё что-то сказать, но сел на стул и зарыдал.
– Да, ты уже готов, брат! Капусточка, конечно, дело хорошее, но в доме надо держать и мясные закуски.
Слово снова взял дальний родственник, приехавший из трудновыговариваемого после продолжительных поминок Сыктывкара:
– Жизнь наша словно песок промеж пальцев. Помянем Семёныча – эээ… был человек!
СОАВТОР
Как непонятен мир людей, не имеющих цели в жизни. Сколько их? Мужчин, возвращающихся домой после нелюбимой работы и плюхающихся на диван перед ящиком развлекательных программ и разжижения мозгов. Женщин, измученных заботами по хозяйству и укоряющих себя в том, что жизнь прошла мимо…
– Антонина, ты это… денег можешь дать в долг? – Василий стоял на пороге её однушки с потерянным видом.
– На выпивку?! Не дам, – твердо ответила Тоня.
– Что ты сразу! Что ты, как… стерва!
Сосед выглядел озверевшим, не таким, как всегда. Сегодня он не был тихим и индифферентным алкашом.
– Случилось чего? – спросила Антонина.
– Таньку мою… парализовало, на лекарства деньги надо, – захлебнулся слезами Василий, – как жить-то теперь будем?
***
А на заседании кафедры всё как всегда. Заведующая пересказывает новости о реорганизации, модернизации и введении инноваций. И как следствие закрывают ещё одну лабораторию. За малопонятными словами скрываются неприятные действия с самыми отвратительными последствиями. То, что создавалось большим трудом и было результатом усилий многих людей, служило предметом гордости, уничтожалось одним росчерком пера. Нет, конечно, не одним, заседали, совещались, решили, постановили. Подписей на документе о закрытии, читай – уничтожении – лаборатории было много. Но это значило лишь одно – персональной ответственности за это никто не нёс. Решение-то коллегиальное и, как объясняла заведующая, вынужденное. У института нет средств. А нет денег – и лаборатории нет.
Члены кафедры возмущались, кто-то кричал, кто-то молча сидел, обхватив голову руками, понимая, что ничего не изменишь… Отменить принятое и утверждённое руководством решение было не проще, чем повернуть реку вспять.
Антонина работала старшим научным сотрудником в НИИ уже двадцать