Ничего, что можно было бы использовать как предлог для разговора, на ум не шло. И потому она сказала прямо, заглянув Вере в глаза:
– Я знаю, какую страшную боль вы сейчас испытываете. Я тоже потеряла ребенка.
Вера хотела что-то сказать, но у нее вырвался лишь хриплый стон.
– Вера, – торопливо произнесла Дина, – если я смогу вам помочь… Вы просто помните: в любое время дня и ночи я готова прийти вам на помощь. Просто посидеть рядом, выслушать, помолчать, чаю вскипятить. Я живу одна. Квартиру вы знаете. Крепитесь, дорогая.
И, не ожидая от нее ответа, Дина быстро вышла на лестничную клетку.
Топик обиженно тявкнул, когда она вернулась во двор. Они сделали еще несколько кругов по периметру. Стемнело. Дина заняла удобную позицию и стала смотреть, как зажигаются окна в квартирах. Никогда не считала неприличным это занятие – заглядывать в чужие окна. Точнее, никогда в них не заглядывала, просто смотрела издали. И окна переставали быть чужими. Они приглашали в свой уют, знакомили с людьми, такими трогательными в этой оправе, такими беззащитными, лелеющими свою радость, притягивающими беду…
Глава 7
Главврач детского дома открывала дверь кабинета, когда раздался телефонный звонок.
– Валентина Петровна? Это Сергей Кольцов говорит. Друг Дины Петренко. Я насчет пропавшего мальчика. Мне только что позвонили ребята из ОВД «Беговая». Вчера дежурному сообщили, что в одной пятиэтажке все время плачет ребенок. Он решил, что это несерьезно: маленькие дети всегда плачут, – и никому сведения не передал. Вечером ему еще раз позвонили. Все то же самое. И только сегодня добавили, что там, откуда плач доносится, не может быть никакого ребенка! Это освобожденная квартира. Хозяевам дали другую, и они переехали. Мы сейчас туда собираемся войти. Не хотите с нами?
– Конечно, Сережа. Что за вопрос!
– Тогда говорите адрес, я за вами заеду.
Когда Сергей и Валентина Петровна подъехали к пятиэтажному дому, у второго подъезда уже стояла милицейская машина. «Какой этаж?» – спросила Валентина и, узнав, что четвертый, побежала по лестнице. Плач, точнее писк, она услышала уже на третьем и сразу поняла, что это не Ваня. Там скорее всего грудничок.
Деревянная дверь была закрыта на обычный английский замок. Один из милиционеров без усилий открыл ее ногой. В темной от грязи, пыли и всякого хлама квартире никого не было. Никого, кроме крошечного мальчика в одной распашонке, который ползал по полу, тоненько и совсем безнадежно плача.
Когда Валентина Петровна и мужчины застыли на мгновение, не веря собственным глазам, младенец вцепился пальчиками в жестяную банку, подтащил ко рту и стал лизать ее, как котенок. Валентина Петровна взяла ребенка, Сергей поднял с пола банку.
– Это «Отвертка». Водка! Ребята, срочно вызывайте «Скорую». Валентина Петровна, что делать?
– Пусть мальчики узнают, возможно, у кого-то в доме есть грудные дети – нужно попросить соску с кипяченой водичкой. А еще немного разведенной смеси. И хорошо бы войти к ним в квартиру, помыть его чуть-чуть, в чистую