дрянью, но поглядеть на бывшего оруженосца Ворона не получалось. Катари не желала никого принимать, а из апартаментов выпускали только Одетту. Надо полагать, после тараканьего визита что-то изменилось, и хорошо... Луиза извелась и от неизвестности, и от безделья, не считать же делом вышивание осточертевших розочек и возню с цветами.
Толстая дама в платье с оборками звалась госпожой Мэтьюс и находилась в родстве с Рокслеями. Это было странно – Рокслеи славились худобой и узкими лицами, отец шутил, что его вассалы портят Скалам всю породу и им место в Доме Молнии. Доживи герцог Эгмонт до сегодняшнего дня, он был бы счастлив и за Талигойю, и за сына, но, будь жив отец, что бы было с Катари?! Смогла бы она преодолеть девичью влюбленность или так бы и страдала всю жизнь о женатом Повелителе, который никогда не запятнает себя изменой? Даже любя.
– Монсеньор, – Одетта Мэтьюс колыхнула юбками, что, видимо, означало реверанс, – госпожа Оллар нездорова, но, если она завтра будет чувствовать себя лучше, она вас примет.
Завтра?! Еще один день без Катари! А если она и завтра не сможет? Или не захочет?
– Что с Ее... с вашей госпожой?
– Она дурно спала ночь.
И только? Нет, здоровье ни при чем! Катари больно показываться тем, кто знал ее раньше. Она всегда думала о других, о Создателе, но не о себе, и ее столько раз предавали. Юноша едва удержался от того, чтоб схватить родственницу Джеймса за топорщащиеся оборки.
– У меня очень важные известия, – это было ложью или не было? – Я должен ее увидеть.
– Мне очень жаль, – пропыхтела дуэнья, – это невозможно. Госпожа Оллар проводит время в молитвах, она не принимает даже врача.
В молитвах? Она и раньше молилась день и ночь, не за себя – за братьев, за Талигойю и за... Окделлов. И вот теперь ее молитвы услышаны, но сама Катари чувствует себя одинокой и беззащитной. Если ее не остановить, она уйдет в один из вновь открытых монастырей. Уж не об этом ли она столько времени говорила с Альдо?! Нужно что-то делать, и немедленно, иначе будет поздно!
Толстуха сделала еще один реверанс, прощальный. И Ричард решился:
– Сударыня, королева больна, я понимаю, а моя сестра?
– Ваша сестра? – дама выглядела озадаченной. – Что ваша сестра?
– Айрис, Айрис Окделл здорова?
– О да, – кругленькие, темные глазки растерянно заморгали, – герцогиня Айрис здорова.
– Я должен ее видеть. Приказ короля!
– Монсеньор, – пропела дуэнья, – я сейчас же ее приглашу.
Оборчатая туша с неожиданной прытью метнулась к двери, всколыхнулись бархатные занавески, запахло пылью.
Ричард пригладил волосы и поправил шпагу. Айрис... Сестренка, плакавшая над мертвой лошадью. Девочка, у которой достало мужества последовать за опальной королевой в Багерлее. Айри всегда была смелой и преданной, она должна быть счастлива! Пусть она выросла в нищете, сейчас у нее будет все, и только самое лучшее. Она так жалела о Бьянко, надо купить ей такого же! Или нет, белый линарец будет напоминать о старых неприятностях,