в коридоре горела, поэтому я смирно ждала, переминаясь с ноги на ногу. Вышел виконт уже в камзоле и с подсвечником в руке. Я к тому времени постаралась развернуть на себе платье и сколоть остатками шпилек волосы.
– Полагаю, вы не ужинали, миледи, хотите?
– С удовольствием поем, милорд, но все же сначала попрошу у вас свечу и немного времени – хотя бы для того, чтобы умыться.
– Хорошо, держите, – Жан вручил мне подсвечник, – жду вас в кухне.
И тут он улыбнулся – так сонно и светло, что я засмотрелась. Но вспомнив собственный вид, заторопилась к себе. Коленки я на сей раз не оббивала, а вот заметив приготовленную горку дров с растопкой, не поленилась поднести огонек, даже в теплом платье жарко в покоях не было.
В зеркале все выглядело не так страшно, а потому, умывшись и поправив волосы, я спустилась вниз, подсвечник взяла с собой, не хотелось изображать привидение в отдельно взятом поместье.
А в кухне уже было хорошо – пылала печь, на большом разделочном столе красовались плошки с плавающими фитилями, и в их свете виконт шарил по полкам, выставляя на стол то, что удалось отыскать. Возле остатков окорока с торчащей укоризненно костью возлежал домашний сыр, тут же громоздились миски с тушеными овощами и свежими фруктами, плетенка с булочками и четверть каравая хлеба.
– Жан, довольно! Этим можно бригаду дальнобойщиков накормить.
Виконт успокоился, усадил меня за стол и поинтересовался:
– А кто такие 'дальнобойщики'?
Я постаралась, как могла, объяснить, одновременно уплетая булочку с сыром, больше похожим на прессованный творог.
– Понял, – улыбнулся Жан, – это обозники. У нас тоже есть люди, которые зарабатывают перевозкой грузов на дальние расстояния, и путешествовать обозом конечно надежнее.
Я еще раз обвела взглядом стол – наелась, но жаль, что нет чаю; увидев знакомый кувшин, попросила налить попить. Жан удивился, но налил. Мне хватило одного глотка! Это было вино, довольно крепкое, и, отхлебнув, я вдруг снова обиделась:
– Жан, я же сказала, что мне мама не разрешает пить!
– Ты же попросила!
– Жан, я просто хочу запить окорок, а не напиться и петь песни!
– Марина, ты умеешь петь? – просветлел он лицом, я едва не взвыла.
– Все, мне пора спать!
– Уже? – взгляд виконта стал мечтательным и нетрезвым?
Когда он успел допить мой кубок? Стараясь не подавать вида, что испугалась, я быстро присела, пожелав спокойной ночи, и, подхватив свечи, ушла к себе.
Задвижка в комнате была – простой засов из красной меди, но я задвинула его до конца и только тогда пошла в уже нагревшуюся спальню. Покрутившись, я сама сняла платье, а рубашка, оказывается, была приготовлена и лежала в кресле возле кровати – длинная, мягкая, как пеленки моих племянниц. Облачившись, я забралась под одеяло, но сон не шел: вспомнились ярмарка, вечерняя дорога среди желтой и красной листвы и поздний ужин вдвоем с Жаном, и его улыбка. Вот так вспоминая день и