вызванное всем этим легкое раздражение, которое постоянно приходится подавлять, – вот картина сострадания, способного вместо помощи другому разрушить самого сострадающего.
Нельзя под видом помощи и сострадания увлекаться реализацией своих амбиций.
Другой вариант подмены мотивов – нереализованная жажда власти, контроля над другими людьми. Раздавленный горем человек бывает очень беззащитен. В этом состоянии он может ощущать себя как маленький ребенок, нуждающийся в помощи взрослого. И если у помогающего есть скрытое стремление управлять и властвовать, ему в такой ситуации следует быть очень внимательным к своим чувствам, чтобы под видом помощи и сострадания не увлечься реализацией своих амбиций.
Возможны и другие «плюшки», ради которых человек готов терпеть чужую боль, например – подтверждение собственной значимости или чувство нужности, востребованности.
Ничего ужасного в этом нет. Творить добро ради самого добра – дело людей совершенных и бесстрастных. А творить добро, имея в виду также и собственную пользу, – удел большинства из нас. Преподобный авва Дорофей в своих «Душеполезных поучениях» пишет: «Трояким образом… можем мы угодить Богу – или благоугождаем Ему, боясь муки, и тогда находимся в состоянии раба; или, ища награды, исполняем повеления Божии ради собственной пользы и посему уподобляемся наёмникам; или делаем добро ради самого добра, и тогда мы находимся в состоянии сына».
И если вдруг мы обнаружим, что наше сострадание не совсем бескорыстно, это означает лишь, что в исполнении заповеди Христовой о милосердии мы пока еще подобны рабу или наемнику.
Но и такое сострадание, по слову аввы Дорофея, тоже угодно Богу. Важно лишь сознавать в себе эти свои «побочные» мотивы и стараться держать их под контролем, помня, что главная задача тут все же – удовлетворение потребностей человека, попавшего в беду.
Одно из главных правил в общении с горюющим можно сформулировать так: если не знаешь, что сказать, – лучше молчи.
Цена пустому или необдуманному слову в кризисной ситуации многократно усиливается, вместо поддержки и утешения оно может нанести и без того страдающему человеку еще одну рану.
Хотя молчать рядом с чужим горем тоже ой как непросто. Ведь сострадание – это совместное страдание. И бывает так, что человек сначала искренне хочет помочь, поддержать ближнего в беде. Но, приблизившись к его боли, приняв ее часть на себя, не выдерживает и пытается любыми средствами от этой боли убежать. Совсем оставить горюющего вроде бы как совесть не позволяет (хотя бывает и такое: человек от страха вновь испытать в сострадании чужую боль просто перестает брать трубку телефона, не навещает, не отвечает на письма).
И тогда у него будто сами собой начинают вырываться, увы, ставшие уже традиционными формулы «утешения»: «Не плачь, другим еще хуже, чем тебе», «Теперь ему (умершему) лучше, чем нам», «Хорошо еще, что у вас не один ребенок». Все эти и подобные им фразы рождены отнюдь не