ему лично. Работаю по старой рации, осталась от дедушки-фронтовика – морзянкой, без веб-камеры… так-таки лучше, а то застукают, что являешься агентом Ада, – перед соседями ж неудобно.
Он вернулся уже через пять минут – буквально ворвался, блестя глазами: даже не сняв наушники с коротко стриженной головы.
– Послушайте, у нас такие новости! Всё с ног на голову! Вам не нужно здесь оставаться! Скорее в аэропорт и назад в Москву… Секунду, я расскажу…
Дверь в подсобку вышибло взрывом, комнату окутали клубы чёрного дыма.
Прозвучали короткие, чавкающие звуки – как плевки.
Зелинский недоуменно посмотрел на Калашникова, пытаясь что-то сказать. Из открытого рта пошла кровь, и он свалился на пол. Раэль в дверном проеме, вскинув АК-47 с глушителем, – выстрелила дважды, сначала в хозяина магазина, потом опять в Зелинского. Перестраховка – оба были уже мертвы.
– Посланцы Ада, – улыбнулась девушка, наводя ствол. – Привет от Голоса…
За её спиной развернулись крылья – огромные, с металлическим отливом.
Малинин одним глотком допил водку.
Экспедиция № 2. Тиберий Цезарь
(Мизена, Римская империя)
…«Жарко… как жарко… почти… невозможно… дышать…»
– Ливий! – хрипло зовёт Тиберий. – Где ты, я не вижу тебя?..
Он лежит на груде цветастых тряпок – ковров, свёрнутых вдвое туник, просто кусков шёлка. Обессиленный. На лбу дрожат капли пота – белёсого, смешанного с гноем. Тень отделяется от стены, неслышно скользя к его ложу. Начальник тайных ликторов не выходит из спальни – даже на пару минут. Когда он ест, спит и посещает отхожее место – загадка и для самого Тиберия. Ливий – как бесплотный дух, возникающий по первому зову дряхлого императора.
– Я тут, пятикратно пресветлый цезарь.
– Страшная жара. Мне душно… прикажи открыть окна!
Ливий молчит. Середина марта, пусть и юг, но вечерами прохладно. Нараспашку открыты двери и окна на вилле, а цезарю жарче и жарче. Он умирает – но кто осмелится сказать ему это в глаза? Скоро всё кончится. Ливий скользит взглядом по старческому лицу, испещрённому гноящимися язвами, видит слёзы на щеках цезаря.
– Сейчас откроем. Не беспокойтесь, imperator.
Кровати в спальне нет. Сначала цезарь велел убрать балдахин – вдруг обрушится ночью? Потом и саму кровать – заговорщики подпилят ножки, он упадёт, переломает себе кости. Помпезный зал с красочными фресками совокуплений[11] без мебели – а ну как кто-то из гостей заслан врагами, возьмёт и обрушит на голову стул. По груде промокших от предсмертного пота тряпок, заменивших цезарю ложе, ползают мухи. Тиберий берет одеяло, проверяет, не пропитана ли ткань ядом, отбрасывает, хватает другое. Снаружи у каждого окна виллы преторианец, слуга префекта Макрона: хитрец Макрон управляет империей, пока цезарь чахнет на вилле в Мизене.
Охрану меняют каждую ночь, чтобы не успели вступить в заговор. Кругом враги, ведьмы, отравители. Скорее бы он умер.