силах.
– Но ведь миссис Ставертон…
– Я говорю о Скотте, – охотник замолчал. – Понимаете, не надо забывать и о миссис Скотт.
Мистер Саттерсуэйт и не забывал о ней, но решил никому не говорить об этом, поскольку было видно, что майор вспомнил о ней только что.
– А где Скотт встретился со своей женой? – спросил он.
– В Каире, прошлой зимой. Все случилось очень быстро – через три недели они уже были помолвлены, а через шесть сыграли свадьбу.
– Мне она показалась просто очаровательной.
– И не сомневайтесь в этом. Он ее просто обожает, но это ничего не изменит. – И опять майор проговорил себе под нос, используя местоимение, которое для него обозначало только одну женщину на свете. – Черт бы их всех побрал – ей совсем ни к чему было приезжать…
Как раз в этот момент они вышли на покрытое травой небольшое возвышение на некотором расстоянии от дома. Мистер Саттерсуэйт вновь почувствовал гордость экскурсовода и протянул руку.
– Взгляните, – предложил он.
Быстро темнело, но окно было все еще хорошо видно. К его переплету прислонилась голова кавалера, покрытая шляпой, украшенной плюмажем.
– Очень любопытно, – сказал Портер. – Это действительно очень интересно. А что случится, когда это стекло разобьется?
На губах мистера Саттерсуэйта появилась улыбка.
– Это, кстати, самая интересная часть рассказа. Насколько я знаю, это стекло заменяли уже одиннадцать раз, а может быть, и больше. Последний раз это случилось двенадцать лет назад, когда тогдашний владелец дома решил положить конец этому мифу. Но все повторяется – пятно опять появляется. Не сразу, а постепенно. Обычно на это уходит пара месяцев.
Впервые за весь разговор Портер, казалось, действительно заинтересовался. Он быстро передернул плечами.
– Чертовски странные вещи случаются иногда. И никак их не объяснишь… А зачем надо было закладывать окно изнутри?
– Кому-то пришла в голову идея, что эта комната несчастливая. Ившамы останавливались в ней как раз накануне развода. А потом сюда приехали Стэнли с женой, и она осталась в этой комнате, когда Стэнли сбежал со своей хористкой.
Портер приподнял брови.
– Понял. Комната опасна, но не для жизни, а для общественной морали.
А теперь в ней живут Скотты… подумал про себя мистер Саттерсуэйт. Интересно…
Мужчины молча повернули в сторону дома. Погруженные каждый в свои мысли и двигаясь по траве практически бесшумно, они стали невольными свидетелями чужой беседы.
Лишь только завернув за угол живой изгороди из остролиста, они услышали рассерженный и четкий голос Айрис Ставертон, который раздавался из глубин Сада для уединенных размышлений.
– Тебе должно быть стыдно… стыдно за все это!
Голос Скотта звучал негромко и неуверенно, поэтому было невозможно понять, что он говорит, а потом вновь раздался громкий женский голос, произнесший слова, которые они еще не раз вспомнят впоследствии.
– Ревность –