хотели бы, чтобы Иван Калита на манер Святослава прокричал «иду на ты» и сложил свою буйну голову под кусты, вместе со всем московским народонаселением. Или надо было ждать открытия «второго фронта» от западный союзников? Но совсем недавно (1204 г.) западные союзники выпотрошили доверившуюся им Византию, сделав неотвратимым ее падение под натиском турок; только что Запад проглотил разоренные западно-русские земли, впился в Псков и Смоленск, пошел за Днепр и вниз по Оке, навалился на Новгород, отрывая от него кусок за куском.
Ускорителями московской фазы были два ивана – великие князья Иван Данилович Калита и Иван III. Именно они создали мощное русское государство в отчаянно неудачных условиях, государство, которого, по идее, не должно было быть. Именно этим двум иванам обязаны своим сегодняшним существованием минимум сто пятьдесят миллионов человек и славная российская культура. Кстати, в XIV–XV вв. этноним «Русь» превратился в топоним «Русия» (именно так и писалось название страны русских).
Ничего, кроме организационного оружия, у Ивана Даниловича и Ивана III Васильевича не было. Русь оставалась крайне слабой в производительном отношении, бедной страной, опирающейся на рискованное земледелие, со слабым животноводством, отрезанной от мировых торговых путей – Афанасий Никитин попробовал заняться внешней торговлей, и это стоило ему полного разорения и жизни.
Интеллектом Ивана Даниловича Калиты была рождена сорокалетняя московская оттепель без татарских погромов; время спокойной сельскохозяйственной колонизации междуречья Волги и Оки в относительно благоприятный климатический период.
В этом междуречье происходило торможение миграционных потоков, идущих с запада и юго-запада. Путь за Волгу, к северо-востоку, был стеснен условиями неблагоприятными для земледелия, к востоку и юго-востоку отрезан кипчакскими кочевьями.
Экономически это было время, когда подсечное и переложное земледелие, в связи с ростом населения, постепенно уступало место смешанной переложно-паровой системе, а также двухпольному и трехпольному земледелию. Последнее требовало достаточной густоты рабочих рук и осуществлялось на опольях, находящихся под защитой великокняжеского войска.
На смену двух и трехдворным лесным деревенькам не слишком поспешно приходили большие деревни.
В ряды московского черногосошного крестьянства стекались сельские переселенцы из разоренного монголами и литовцами Поднепровья, с новгородского боярского северо-запада и даже с захваченных турками Балкан.
Москва стала плавильным котлом для всех восточных, западных, южных славян. Ядром славянства. Здесь селятся те же кривичи, что в Смоленске и Полоцке, те же поляне, что в Киеве, те же вятичи, что в Черниговских землях. Так что всякий «чистый славянин» и «истинный русский», оскорбляющий москаля за какие-то «смешения», оскорбляет и самого себя.
Крестьян-переселенцев привлекала и безопасность, и ничтожность податей (примерно десятина, а не половина урожая,