конфликта, 3 декабря 1533 г., Василий III умирает смертью весьма загадочной. Летописи оставили довольно подробное описание его скоротечной болезни, напоминающей сильную интоксикацию – странно, что современные медэксперты так и не попробовали составить свой диагноз.
После кончины великого князя Василия Московская Русь стала входить в смуту. Этот процесс был заторможен только в 1543, а реальный выход из смуты произошел лишь после воцарения Ивана в 1547.
Как пишет С. М. Соловьев: «Умирающий Василий имел много причин беспокоиться о судьбе малолетнего сына: при малютке осталось двое дядей, которые хотя отказались от прав своих на старшинство, однако могли при первом удобном случае, отговорясь невольною присягою, возобновить старые притязания; эти притязания тем более были опасны, что вельможи, потомки князей, также толковали о старых правах своих и тяготились новым порядком вещей, введенным при Василии и отце его… Василий знал, что в случае усобицы и торжества братьев должны повториться те же явления, какие происходили при деде его, Василии Темном, что тогда малюткам – детям его нельзя ждать пощады от победителя… Опасения умирающего сбылись: тотчас после похорон Василия вдове его донесли уже о крамоле».
Уже лет сто пятьдесят наша интеллигенция твердит о вреде «самодержавия». Упорно так долдонит. Меж тем, начиная от удельной Руси, каждый этап аристократической усобицы и аристократического самовластья приносил стране огромные потери, материальные и демографические. Достаточно вспомнить усобицы времен монгольского нашествия, московские феодальные войны середины XV века, Смутное время в начале XVII века, власть гвардейской казармы над престолом в послепетровском Петербурге, февральский переворот 1917, погрузивший страну в кровавейшую из русских смут. «Семибанкирщина» 1990-х. Если посчитать демографические потери от всех этих периодов, то никакие «тираны» с их репрессиями и рядом не стояли, одно лишь только Смутное время сократило население Руси вдвое.
Любая «боярщина» в нашей стране была сверхнасилием над народным большинством ради удовлетворения аппетитов меньшинства, наглого, жадного, говорливого, умеющего облачать свои устремления в блестящую идеологическую форму.
Это справедливо и для XVI века. Верховная власть единого государства и объединеный народ ищут поддержки друг друга в системе, которую некоторые исследователи называют «демократическим самодержавием». Паразитический слой феодальной знати, уже не нужной ни государству, ни народу, пытается эту систему разрушить, а государство и народ сделать орудием своего эгоизма.
«Демократическое самодержавие» поддерживалось не столько пресловутой верой мужиков в царя-батюшку, сколько значительной общностью их интересов, а также реальным функционированием земских народных учреждений.
В противоположность многим странам Восточной Европы, в России не только простонародье, но и мелкопоместное дворянство поддерживало монархическую власть, потому что интересы родовой