была дочерью лесничего Симакова. Он дал рыжебородому время «хорошенько подумать» – сдавать ли ему гномов, а пока обещал не трогать его диковатую дочь Соню. На самом деле он овладел этой стройной синеглазой блондинкой в первый же день ее появления в канцелярии и нашел в ней много высоких достоинств.
Она продолжала дичиться его, хотя он был нежен с ней в первую ночь, а ему хотелось выглядеть в глазах этой пышноволосой синеокой пастушки светским львом. Вряд ли она знала что-нибудь лучше убогого сельского клуба и потных деревенских самцов, подминающих под себя визжащих девок в колхозном парке. Впрочем, она оказалась девственницей, и это льстило его мужскому самолюбию.
Респектабельный ресторан с кричащим названием «Бонжур», который содержал в городе предприимчивый итальяшка, примкнувший к армии, должен был произвести на нее неизгладимое впечатление. «Вынужденное прозябание в этой забытой богом дыре следовало компенсировать маленькими радостями любви»
Лейтенант бросил недокуренную сигарету в тяжелую граненую пепельницу и прислушался: непонятные тревожащие его звуки за окном как будто утихли.
В Дубки он прибыл как офицер, заслуживший отпуск после тяжелого ранения в грудь, которое получил под Сталинградом.
Шестая полевая армия Паулюса была взята в клещи Красной армией. Отчаянные попытки танковых дивизий фельдмаршала Манштейна вызволить из гигантского котла отборные немецкие дивизии наталкивались на яростное сопротивление войск командующего фронтом Рокоссовского. Сталинград грозил стать тем роковым рубежом, который мог переломить ход войны в пользу русских.
Дела на восточном фронте обстояли так плохо, что из Берлина поступила секретная директива, согласно которой отменялись отпуска младших офицеров на родину, и в качестве отдыха предписывалось отправлять их на относительно спокойные участки фронта, где можно было на природе восстановить подорванное в боях здоровье.
Лейтенант отлежался в полевом госпитале за Волгой и рассчитывал провести отпуск в Дрездене в обществе очаровательной Гретхен, по белому телу которой он давно уже скучал.
– Вынужден вас огорчить, молодой человек, – пряча от него уставшие воспаленные глаза, сказал полковник Зоненберг, – поездку в Дрезден придется отложить.
Густав фон Зоненберг, худощавый пожилой мужчина с благородной сединой на висках и надменным лицом баронета, благоволил этому всегда подтянутому и непохожему на других офицеру, которого считал военной косточкой и своей вероятной заменой в недалеком будущем. Но умники в штабе дивизии решили иначе, и ему было неприятно, что он ничего не смог сделать для своего симпатичного протеже.
– У меня тут два не очень привлекательных для вас варианта, – сказал он, зная, что лейтенант рвется в объятия своей пышечки жены и, придерживаясь принятого в таких случаях