в капсулу. Завешиваем окна плотными шторами, как в войну, чтобы не проник ни один лучик света.
– Ты видишь очертания мебели?
– Да.
– Плохо. Нужен черный вакуум. Вот, например, духовка вполне подойдет…
Мама вернулась с работы, как в голливудский кинофильм, где главный герой решает покончить с собой и открывает газ. Долго и мучительно ждет, пока комната наполнится ядовитыми испарениями, но вдруг вспоминает, что смертнику положена последняя сигарета. Прикуривает – и забирает с собой на небеса весь квартал близлежащих домов.
– Идиоты! У нас электрическая плита! – только и сказала мама, когда зажгла свет в кухне и увидела два наших зада, торчащие из духовки.
– А мы ее и не включали.
Она махнула рукой и без сил опустилась на стул.
Космос в духовке… Смешно, но хочется записывать любую мелочь. После той ночи все вокруг обрело тайный смысл, стало важным, значительным. Каждое мгновение как будто залито ярким светом. Нельзя упустить, не записать, не запомнить. Боюсь утратить свои дни и часы. Может быть потому, что все они освещены ожиданием новой встречи?
Евгений Романов, в нашем веке
Иногда нужно уметь ждать. Неизвестно чего, но ждать.
Поздняя осень. Ветер обнажил деревья, и больше не осталось преград. Нападал со всех сторон, как непредсказуемый враг. Город напоминал гигантскую турбину самолета. Свистело в ушах и в подворотнях. Негде укрыться.
В небе над кладбищем с ветром боролась запоздалая стая перелетных птиц. Не успели они выстроиться в клин, как тут же были разбросаны среди туч как попало. Птицы боролись молча. Улетали не прощаясь. И свистящая тишина угнетала.
Евгений поднял воротник, втянул руки в рукава пальто и решил посидеть с Братом еще немного.
Брат появился в его жизни неожиданно – и сразу стал ее частью. Так воплощается судьба: негаданное оборачивается предрешенным. Сам он не смог бы предать память Акелы. Но в один из таких же ветреных и темных дней распахнулась дверь клиники, и высокий мужчина посторонился, пропуская и подталкивая вперед собаку. Терьер когда-то был черным, а теперь седым. Стоял на пороге старости и – новой жизни. Десять лет – это уже не просто домашний питомец, а член семьи, брат.
– Предаете Брата? А как же заботиться о тех, кого приручили?
– Это о людях сказано.
– Скорее для людей.
– Мне в Питере должность предлагают, перспективная работа, но сложная, и от меня потребуются все силы, понимаете? На возню со старой больной собакой точно не хватит.
Впрочем, он позаботился. Принес любимое одеяльце пса, чтобы родной запах не дал подохнуть от тоски в первые дни. А дальше…
– Пристроите куда-нибудь на доживание. Или усыпите.
Брата хотела забрать в дом медсестра Мила. «Милая Мила», – называл ее про себя Романов. Добрейшая женщина. Но у нее – трое детей в возрасте от пяти до восьми лет, замордуют