Обрести любовь демона. Таша Танари

тем, о чем пока имеешь весьма смутное представление. Ясно?

      – Ну так покажи! Научи… – она вновь потянулась к нему, целуя в шею.

      – А-ля, – выдохнул асурендр, – прекращай.

      – Почему? Ты же тоже хочешь, я чувствую. Разве в этом есть что-то плохое? Не вижу причин для…

      С тихим рыком он отодрал от себя ластящуюся девушку. И так-то нелегко быть правильным и порядочным, когда отродясь не практиковал подобное целомудрие, а уж когда она бессовестно провоцирует.

      – Потому что сейчас еще рано, – резковато пояснил, глядя на нахмурившуюся синеглазку.

      – Не ври! Так и скажи, что просто-напросто до сих пор не определился, – радужки Алинро вспыхнули аквамарином.

      – Милая, мне жаль, что дал повод думать о большем. Успокойся, хорошо? Мы все решим немного позже.

      Асурендр и сам не очень понимал, что конкретно его останавливает. Просто чувствовал на уровне инстинктов, что это плохая идея, и все тут. Интуиции он привык доверять. Демонова Санрэль, как бы ему помогли ее знания в некоторых щекотливых моментах, связанных с взрослением сирен, но ведь граус браст от нее дождешься помощи!

      – Нет! Достало все. Уже бы до дерева дошло, как сильно ты мне нужен.

      Алинро не слышала или не хотела слышать аргументов Фенрира. Он ощущал всколыхнувшуюся в ней обиду и горечь от уязвленного самолюбия. Высшие, как ранимы молоденькие девушки в подобных вопросах, как хрупка их уверенность в собственной красоте и женственности.

      Асурендр открыл было рот, чтобы успокоить свое сокровище, попытаться подобрать правильные слова, но не успел ничего произнести. Импульсивно, поддавшись порыву, Аля уже приняла решение за них обоих. Сжала кулаки и, глядя ему в глаза, запела.

      Все. Мир поплыл и смазался.

      Не осталось ничего, лишь чарующий голос и мелодия, а еще притягательно мерцающий в темноте взгляд. Стремительно заполняющее и все поглощающее желание быть с той, кто так проникновенно просит об этом, сломило последнее сопротивление. В следующее мгновение он сам шагнул в ее объятия, уже не думая ни о чем, кроме очевидного и противоречивого «это его добыча» одновременно с «он ее добыча». Внутренняя сущность ликовала, совпадая в стремлениях с одной излишне самоуверенной и глупой сиреной, но последнее уже не имело значения. Только не сейчас.