большей частью грубы, считая это молодечеством.
А скучно без Сидоренки – славный он малый!
Сегодня вечером написали с Женей ему письмо, то есть писала я, а Женя делала приписки и ставила бесчисленное количество восклицательных знаков. Письмо вышло большое, забавное. Ждем его приезда с нетерпением.
Этот мальчишка делается невозможным. Я его до сих пор не замечала, а теперь он постоянно впутывается в разговор и говорит мне дерзости. Я упорно стараюсь не реагировать на его выходки и тотчас прекращаю разговоры.
Марья Васильевна то бледнеет, то краснеет, Женя злится, а у Кати ходят скулы: она страдает, она видит, что такую же несправедливость по отношению ко мне делает другой человек, и ей стыдно и за него, и за себя – она слишком справедлива.
Женя что-то шьет, я кончаю этюд. Жарко. Мы молчим уже несколько минут.
– Таточка, вы очень любите Илью?
– Что это вам пришло в голову? Конечно, очень люблю! – я смотрю на нее с удивлением.
– Больше всего на свете?
– Больше всего. Зачем вы меня спрашиваете?
– Вот я прочла в одной из старых книжек какого-то журнала переводной рассказ, кончающийся вопросом… По поводу этого рассказа в Америке была даже анкета… Постойте, я вам его расскажу. Жил-был один царь, а у царя дочь. Эта дочь полюбила какого-то простого человека… Ужасно, ужасно полюбила… Царь, узнав про это, рассердился и хотел казнить его. Принцесса плакала, умоляла отца, и он решил так: в цирке на арене устроят две двери – за одной будет тигр. Страшный. Голодный. А за другой женщина, – Женя опустила шитье на колени. – Женщина будет прекрасна, так прекрасна, ну, одним словом, гораздо красивее принцессы. Любимого ею человека выведут на арену, и он должен открыть наугад одну из дверей… Откроет дверь с тигром – тут ему и смерть, конечно, а если другую дверь, то скрывающуюся за ней женщину дадут ему в жены, дадут много денег и отправят на корабле в далекую прекрасную страну…
Женя сложила руки и смотрела вдаль своими ясными глазами, так похожими на глаза Ильи.
– И что же дальше? – спрашиваю я.
– Вот собрались все в цирке, масса народу, и принцесса тут… Выводят этого человека. Ему нужно выбирать. Да, я забыла сказать, что принцесса знала, где тигр и где женщина. Он смотрел на нее умоляющими глазами: помоги, мол, мне! Она то бледнела, то краснела, несколько раз поднимала руку и опускала ее, потом вдруг вскочила и указала дверь! Женя поднялась:
– Что, Тата, было за этой дверью?
Я молчала. Женя была ужасно взволнована.
– Что же вы молчите, Таточка? Отвечайте мне, – в ее голосе была мольба. – Ну если бы вы были на месте принцессы, а на арене стоял Илья?
– Ну конечно, женщина! – говорю я убежденно.
– Да? Ах как хорошо!
– Детка, да чего же вы радуетесь? – изумляюсь я.
– Таточка, милая, я вам расскажу мой роман, простенький, коротенький, но у меня был роман, – смеется она.
– Ну-ну, говорите!
– Да, может быть, неинтересно?
– Полноте, как может быть неинтересна страничка жизни?
– Да