поленится повторять попытки вновь и вновь».
Иван хмыкнул вслух и вызверился, что у него означало улыбку.
«Ну мы еще посмотрим, кто кого. Я тоже предпочитаю вспоминать о своих врагах, как о мертвых. Увидим, кому на чьих поминках пировать придется».
К расстройству характерника, казаки его собственного куреня встретили предложение о походе в Персию с радостью. Получалось, что страдания селян их не так уж и волнуют, хотя добрая половина была из села и хлебнула лиха от панов.
Иван не хотел самому себе признаваться, но его задело – и весьма сильно – решение совета характерников отправить в этот странный поход именно его. Несмотря на возражения. Пилип, выбранный наказным гетманом, мол, хоть и немалый талант имеет, да легко с правильной дороги съезжает. Есть в нем какая-то гнильца. А тезку, Сирка, оставили в Запорожье. Хотя по возрасту он ему, Васюринскому, почти в сыновья годится.
«Боже милостивый, что ж это деется? Эх, нет в мире справедливости!»– пришел к «свежему» и «оригинальному» выводу казак. И решил развеяться, думы печальные разогнать. Поохотиться, добыть свежину, порадовать себя на обед молодым мяском. Побаловать брюхо, если с радостью для души не складывается.
День, что ли, задался для казака неудачный или по какой другой причине, но и охота окончилась бог знает как. Наткнувшись в погоне на следы татар, Иван без колебаний переключился на них. Плохое настроение требовало выхода, татары подходили для его выплеска куда лучше, чем невинная животина.
«Пусть живет и растет. Авось и мне на том свете это зачтется. А вот татарам жить после встречи со мной уже вряд ли суждено, – оскалился Иван. В такие моменты от него шарахались и опытные казаки, черта лысого не боявшиеся, но в этот раз свидетелей не было. А Черт под седлом, вороной, без единого белого волоска жеребец, нравом был под стать хозяину. Недаром на Запорожье про них, всадника и коня, ходили самые дикие слухи. Будто он, Иван, то ли настоящего черта где-то поймал и за необливание святой водой договор о службе в виде коня с ним заключил. То ли, встретив черта, под залог души в карты с ним сел играть и обыграл вчистую. Бедняге (нашлись сочувствующие и черту) пришлось даже к характернику под седло идти.
Иван ухмыльнулся в свои роскошные казацкие усы. Несколько раз после хорошей выпивки самой отчаянной храбрости казаки даже выспросить его пытались о подробностях договора с чертом. Слава Богу, никто не сомневался (по крайней мере, вслух, попробовали бы…), что свою душу он нечистому не продавал.
Он на все подобные вопросы прямого ответа не давал, отделываясь междометиями и неопределенными жестами. Такие слухи его никак не позорили, да и характерникам в целом были полезны.
К татарам подъезжал шагом, чтоб не насторожить их шумом или пылью из-под копыт. Вплотную подошел, точнее, подкрался на своих двоих. Трех пастухов для себя он опасными не считал, но не хотел дать кому-нибудь из них шанс сбежать. Поймать в степи татарина – и для характерника не всегда посильная